Темный эльф (книги 1-3)

Рассказ 2-й, «Рыцарь»

Рыцарь, Глава 1

Рыцарь, Глава 2

Рыцарь, Глава 3

Рыцарь, Глава 4

Рыцарь, Глава 5

Рассказ 3-й, «Король»

Король, Глава 1

Король, Глава 2

Король, Глава 3

Король, Глава 4

Король, Глава 5

Глава 1

[Назад к Содержанию]

Подходя к главной башне, капитан Торрен замедлил шаг. Хорошо бы остановиться перед тем как войти, сделать глубокий вдох, собраться с мужеством; но стражники смотрят. Нельзя дать им заметить его колебания. Высокий, широкоплечий, нередко одним своим видом внушавший трепет, Торрен был известен как бесстрашный воин в прошлом и суровый начальник Дормиганской тюрьмы в настоящем. Хотел бы он знать, сколько еще сумеет поддерживать эту видимость.

Торрен зашел и кивком приказал солдатам внутри отпереть вторую дверь. Это позволило ему столь желанную остановку; увы, она была слишком короткой. Капитан двинулся вверх по ступеням, становившимся всё более крутыми с каждым этажом. Стражники вытягивались по стойке «смирно» и отдавали честь, завидев его. Торрен их игнорировал.

Последний этаж. Последняя дверь, самая массивная и тяжелая. Еще одна оправданная остановка.

— Как заключённый?

— Всё тихо, как и всегда, — ответил один из приставленных к камере солдат. — Весь день ни звука.

Торрен нахмурился.

— Надеюсь, это для вас не повод притупить бдительность.

Не то чтобы бдительность имела в данном случае какое-то значение; если дела пойдут плохо, ничего не поможет. Но стражу всё равно надо держать начеку.

— Никак нет. Всё как приказано.

— Хорошо, — кивнул капитан. — Отопри.

Солдат взялся за ключи, двое других помогли ему снять огромный железный засов. Затем, отступив в сторону, они встали лицом к открываемой двери с мечами наготове. Торрен представил, как Узник внутри посмеивается над этим предосторожностями.

Капитан зашел в камеру. Слово «камера» не очень теперь подходило для этого помещения, устланного коврами, обставленного хорошей мебелью и прочими удобствами, но Торрен продолжал его так называть во всех рапортах. «Камера 18, Узник 34». Тут следовало соблюдать осторожность.

Узник сидел на своем излюбленном месте: в кресле возле окна. Длинные темные волосы спадали на его склоненное лицо, скрывая черты; изящной формы руки с тонкими пальцами держали толстую книгу в кожаном переплете. Ворон, недавний приятель Узника, с важным видом восседавший на спинке его кресла, приветствовал капитана громким карканьем.

Торрен сделал стражникам знак закрыть за собой дверь и подождал, пока они это исполнят.

— Добрый день.

Узник закрыл книгу.

— Капитан Торрен, собственной персоной. Чему я обязан редким удовольствием вас видеть?

У Торрена пересохло во рту. Узник недоволен?

— Я, э-э... действительно нечасто сюда захожу и надеюсь, что вы не приняли это за небрежение, — проговорил капитан. — Я почел бы за честь каждый день лично справляться о ваших нуждах, но не хочу показаться назойливым.

В середине речи Торрена Узник встал и сделал несколько шагов к нему, скрестив на груди руки. Он был выше начальника тюрьмы, а его способность изменять цвет глаз, как зрачков, так и белков, представляла собой жутчайшее зрелище. В данный момент белки совершенно не соответствовали своему названию, поскольку были ярко-красными.

Торрену потребовалась вся его сила воли, чтобы не отшатнуться.

— Необязательно делать вид, будто вы меня боитесь, капитан. Вполне достаточно просто уважительного обращения.

«Если бы делать вид», — подумал Торрен, сглотнув.

— Так что же вас ко мне привело?

Начальник тюрьмы не был готов так сразу рассказать.

— Я хотел узнать, получили ли вы заказанные книги и довольны ли.

— Да, благодарю, — отвечал Узник.

— А еда вас устраивает?

— Вполне. Я не знал, что в Дормиганской тюрьме такой хороший повар.

Торрен предпочел не уточнять, что похвалу следовало адресовать его личному повару, а не тюремному. Судя по слегка ироничному выражению лица Узника, тот об этом догадывался.

— Не нужно ли чего-либо еще? — спросил Торрен. — Или, быть может, у вас имеются жалобы?

— Жалоб нет. Вы показали себя очень радушным хозяином. — Узник приблизился еще на шаг. — Давайте начистоту, капитан. Как жизненный опыт, так и знание человеческой натуры подсказывают мне, что вы пришли не просто меня проведать. Вы хотите что-то сказать или о чем-то попросить. Я вас слушаю.

Торрен вздохнул.

— Вы правы. Я попал в затруднительное положение и пришел просить вас о понимании... и содействии.

Невозможные глаза Узника неотрывно смотрели на него. Белки оставались багрово-красными, а зрачки превращались из черных в белые.

— Говорите.

— У нас теперь новый губернатор, — сообщил капитан. — Он желает провести личную инспекцию тюрьмы и будет здесь через неделю.

Узник улыбнулся.

— Вы хотите попросить меня хорошо себя вести.

— Да, если позволите... и не только. Мне нужно будет сделать здесь кое-какие изменения — временно, разумеется.

— Например?

— Ну, во-первых, убрать все удобства. Мебель, подушки, книги, письменные принадлежности. Ваш ворон...

— Геллеран. Так я его назвал.

— Геллеран? — Начальник тюрьмы закусил губу. Это было имя короля. — Боюсь, э-э, боюсь его тоже придется удалить, особенно с таким именем. Всего на один день!

Узник смотрел в упор, нахмурившись.

— Что еще?

Осталось сказать самое трудное. Два сообщения, реакцию Узника на которые невозможно предугадать. Торрен отвел взгляд.

— Вам нужно будет надеть тюремную форму. И, боюсь, мне придется заковать вас в кандалы.

— В кандалы?

— Прошу вас. Всего только на время губернаторского посещения, — пробормотал начальник тюрьмы, не смея поднять глаз.

Он ожидал, что будет сейчас сбит с ног, если не поражен насмерть. Вместо этого Узник усмехнулся.

— Болван полагает, что будет тогда в безопасности?

Торрен поднял взгляд. Безупречно правильное эльфийское лицо Узника, чуть подпорченное длинным шрамом через левую щеку, было совсем рядом; губы его презрительно кривились.

— Н-нет. То есть, да, он будет считать себя в безопасности... и по мне, так пусть и считает. Приедет, уедет и оставит нас в покое. Ради него одного я бы не стал вас заковывать. Видите ли, дело в том что... так мне положено вас содержать.

— Значит, вы нарушаете данные вам приказания налево и направо, капитан.

— Да. Чтобы спасти свою семью и, возможно, весь город.

Красные глаза с белыми зрачками прищурились.

— Вы не скрываете своих мотивов. Благодарю за честность.

— К слову о честности... — Теперь оставалось второе, самое-самое трудное. Торрен приготовился к худшему. — Я еще не всё вам сказал. Имя нового губернатора Малгрид Джоренсен. Это младший брат Фредрика Джоренсена.

Брови Узника чуть приподнялись, белки глаз почернели.

— Вот как? Младший брат Фредрика?

— Да, сэр. — Начальник тюрьмы снова потупил взгляд. Вид этих черных глаз с белыми зрачками слишком бил по нервам. — Я счел своим долгом вам сообщить. Малгрид не просто надменный гордец, он особенно возгордился тем, что его брат взял вас в плен. Вряд ли Малгрид поведет себя уважительно. Он придет сюда позлорадствовать.

— И вы просите, чтобы я ему это позволил.

Торрен заставил себя посмотреть Узнику в лицо.

— Я не знаю, какие у вас планы. Не ведаю, почему вы остаетесь здесь. Знаю только, что если вы сбежите — или убьете губернатора — я за это заплачу головой, и моя семья тоже пострадает. Остановить вас я не могу. Я надеялся... надеялся убедить вас пробыть тут до моего выхода в отставку с должности начальника тюрьмы. Очень эгоистично с моей стороны, знаю, но что же делать. Стараюсь защитить своих близких, как могу. До отставки осталось всего два года; я думал, есть неплохой шанс, может получиться. А тут этот злополучный губернатор...

Узник стоял неподвижно и слушал. Торрен понимал, что ему нет дела до его проблем, нет причин сочувствовать и помогать. Тут не убедишь, не уговоришь, не задобришь. Предложить совершенно нечего. Можно только смиренно просить.

— Как я уже сказал, я пришел умолять вас о понимании и содействии, — повторил капитан, опустив голову.

— Вы многого просите, — проговорил Узник.

— Да. Я знаю.

Узник долго молчал.

— Я подумаю, — сказал он наконец. — Если соглашусь, то попрошу кое-что взамен.

Торрен был готов сделать всё возможное.

— Что именно? Назовите.

— Я давно не имел удовольствия видеть женское лицо. Начиная с сегодняшнего дня, пусть мне приносит еду молодая девушка.

Начальник тюрьмы не мог поверить в такую удачу. Всего-то? Это, конечно же, против правил, но ничуть не труднее, чем всё остальное — подушки, книги, хорошая пища.

— Разумеется, не вопрос. Я опять нарушу устав, но...

— Я еще не закончил. Не просто любая девушка, а ваша дочь Ленора.

Торрен похолодел. Откуда этому существу известно, что у него есть дочь? Откуда он знает ее имя?!

— Так что же, капитан?

Начальник тюрьмы едва мог говорить.

— Прошу вас... Смилуйтесь. Пощадите. Просите что угодно другое. Что угодно!

— Что угодно? На вашем месте я бы не бросался такими словами. А что, если я потребую взамен жизнь вашего сына? Я ведь, в конце концов, чудовище.

Излишнее напоминание. Торрен взглянул в эти переменчивые глаза, сейчас густо фиолетовые с ярко-желтыми зрачками, и его пробрала дрожь.

— Прошу вас... Я для вас делаю всё, что могу... и буду делать, клянусь честью... Зачем вам именно Ленора? Я пытаюсь защитить своих близких, а вы просите мою дочь!

— Но ведь я её у вас не отбираю. Я к ней даже не прикоснусь. Пусть только приносит мне обеды. Может быть, я попрошу её почитать вслух, пока буду есть, или рассказать что-нибудь. Ничего больше. Согласитесь, это немного.

Торрен колебался. Это, действительно, было бы немного, если бы он мог верить слову Узника. А как ему верить? С другой стороны, если бы Узник хотел повредить Леноре — или кому бы то ни было еще — он всегда мог это сделать. Все они в его власти.

— Вы обещаете не причинить ей вреда? — устало спросил он.

— Обещаю. Равно как и позволить вам привести в надлежащий вид камеру. И изобразить примерного заключенного для губернатора. Я даже не стану проделывать фокус с мечом.

— Он придет не один. Его людей вы тоже не тронете?

— Ни его, ни его людей. Договорились?

Начальник тюрьмы тяжело вздохнул.

— Знать бы, что я могу довериться вашему слову...

— Это вы про Ленору? — Узник прошел обратно к креслу. Когда он повернулся и сел, глаза его были коричневыми, обыкновенного человеческого цвета. — Не бойтесь, капитан. У меня тоже была когда-то дочь.

***

Глава 2

[Назад к Содержанию]

Едва только взглянув на отца, Ленора поняла: что-то не так. Догадывалась она и о причине его расстройства: утром он сказал, что пойдет сегодня поговорить с Узником.

— Что? — спросила девушка, опустив вязанье. — Отказался?

Капитан Торрен подошел и опустился на диван рядом с ней.

— Нет. Но он поставил условие. Такое, на которое я не могу согласиться.

Ленора всматривалась в его измученное лицо, пытаясь прочитать, что скрывалось за этой болью.

— Что ж, если он требует чего-то недостойного, не соглашайся, — сказала она. — Точно ли он настолько силен, как ты думаешь? Может, если заковать его в цепи...

— Он, наверное, даже еще сильнее. Вот, взгляни. — Капитан вынул из ножен меч; от лезвия оставалась лишь пара дюймов. — Он это проделывает каждый раз, когда я вхожу в его камеру с оружием. Проделывает, даже не прикасаясь ко мне или мечу. Выхожу, проверяю — точно, лезвия нет.

Ленора зачарованно протянула руку, взяла оставшуюся рукоять и стала рассматривать.

— Ты никогда мне об этом не говорил!

— Ни тебе, ни кому другому.

Девушка прикоснулась к месту, где обрывалось лезвие. На вид будто сломано, но линия слома не острая...

— Так чего же он хочет?

— Чтобы ты приносила ему еду.

Ленора оторвала взгляд от меча.

— Я? Почему?

— Говорит, что желает видеть