Жизнь и смерть одного Жигулёнка

При чтении этого произведения невольно вспоминается повествовательная литература XIX века. Имеется в виду тот жанр, который был так популярен в Англии или Голландии того времени для жизнеописаний и рассказов о путешествиях. И в этой книге автор представляет такие же фундаментальные и подробные описания, в которых ни одна мелкая деталь не остаётся упущенной или забытой. Точность этих описаний вполне может напомнить читателю, например, неадаптированного Джонатана Свифта.
Иногда эта точность осложняет восприятие рассказа, однако, в данном произведении она вполне оправдана. В результате, повествовательная часть выглядит неподдельно реальной. Протокольная точность всерьёз укрепляет доверие к реальности описываемых событий, делает читателя полноценным соучастником дорожных событий, позволяет ему в процессе чтения искренне сопереживать автору.
Рассказ характеризуется и присутствием поэтики, и сочных образов, чего обычно ждут от описаний путешественника-писателя. Они зримо присутствуют в описании старых купеческих домов Уфы, в игре света и отражений на лобовом стекле приближающейся злополучной «Волги», в шелесте листьев волгодонских пирамидальных тополей и во многом другом.
В сюжетной линии рассказа автор представляет героя, повествующего о превратностях судьбы в начале девяностых годов, рассказывает историю одного автомобиля – от его покупки и до дорожной аварии, рисует реалии тех лет. Автор делится своим жизненным опытом впечатлениями, мыслями, эмоциями. Поневоле приходит в голову мысль о том, что реальные истории зачастую намного интереснее выдуманных сюжетов.