Марья Моревна

Maria Morevna

Nikolay Demyanenko

Smashwords Edition

Copyright 2011 Nikolay Demyanenko

Book cover Stavr the Noble by Frank C. Papé, 1916

***~~~***

Марья Моревна

ЧАСТЬ 1. Марья Моревна

1.Страшное заклятье

В некотором царстве, в некотором государстве в королевской семье родилась девочка. Она была такая хорошенькая, что лучше и на свете не было. Мама с папой любили девочку без памяти, а бабушка с дедушкой – и того больше. Назвали ее Марья Моревна. Девочку обучали разным наукам и искусствам, к которым она проявляла значительные способности. Родители воспитывали Машу в строгости, называли по имени-отчеству, рано укладывали спать и никогда не говорили ей ласковых слов про то, что она красавица или, например, чудесная девочка, которая пришла в мир, чтобы сделать его прекрасным. Кстати, придворным и всем прочим обитателям государства король и королева тоже запрещали хвалить Машу. Конечно, это делалось исключительно из-за любви к особе царских кровей, а также для того, что развить у принцессы необходимые королевские способности. Но девочка все равно старалась быть счастливой: много читала и фантазировала, что она будет делать, когда, наконец, вырастет. Играя с куклами, она много смеялась и рассказывала себе всякие интересные истории.

Вот один раз пошли они с отцом в королевскую сокровищницу. Много чего волшебного пряталось в этих глубоких подземельях: злато-серебро, каменья самоцветные, всякие диковинки. Приглянулось Машеньке скромное ожерелье из мелкого речного жемчуга, неизвестно как затесавшееся среди всего этого великолепия. Стала она просить отца:

- Батюшка, милый, позволь мне взять с собой это ожерелье!

Но отец был неумолим:

- Негоже особе высоких кровей носить украшения для черни и вообще заниматься всякой ерундой! Кого ты смешить вздумала? И что о тебе люди подумают? - разгневался король, - не смей ничего трогать, не можешь ты себе этого позволить.

- Батюшка, я просто хочу поиграть, вон как переливаются бусинки!

Совсем осерчал отец, сдвинул брови , да как ударит Машу гневным огнем :

- Не смей перечить моей отцовской воле!

От невыносимого ужаса перед этим страшным великаном, который по совместительству был когда-то ее отцом, превратилась Маша в лягушку. Нет, не подумайте буквально, снаружи девочка осталась прежней. Но внутри душа ее свернулась в маленький комочек, позеленела и покрылась пупырышками. Теперь все несметные богатства детской души спрессовались в одну точку и подобно черным дырам, обитающим то тут, то там на просторах Вселенной, она перестала впускать в себя любую информацию ниже горизонта событий.

Как же такое возможно, спросите вы меня, чтобы родной отец наложил злое заклятие на собственную дочь и превратил ее душу, рожденную для света и любви, в страшноватую, холодную жабу, безжалостно поедающую беззащитных мух и комаров? На самом деле, отвечу я вам, такое случается сплошь и рядом, и происходит по нескольким причинам. Во-первых, неизвестно еще во что была превращена в детстве душа короля-отца. Во-вторых, он, конечно, действовал из лучших побуждений. Например, для того, чтобы принцесса росла не капризной и избалованной папино-маминой дочкой, а постоянно работала над собственным самоусовершенствованием. В-третьих, идеалом женщины в те годы была вовсе не по-блоковски загадочная Прекрасная дама и не чарующая обольстительница, а воительница, амазонка и валькирия, которая в случае внезапных недружественных поползновений на границы некоторого царства, некоторого государства могла бы и коня остановить, и пожар потушить. В-четвертых, разве так важно, почему это произошло? Просто так получилось.

Конечно, Машина душа не стала абсолютно бесчувственной. Ведь и лягушка, которая отогрелась на жарком летнем солнышке, может показаться стороннему наблюдателю бодрой, жизнерадостной и где-то даже теплокровной. Внешне принцесса почти не изменилась: ну подумаешь, огоньки в глазах уже не переливались с прежней яркостью, румянец поблек и сменился благородной бледностью с едва заметной зеленцой, переливчатый детский смех звучал все реже, зато появилась сдержанная улыбка, как у прапрабабушки, известной своим непреклонным и язвительным нравом.

Сама Маша чувствовала перемену в себе так, словно холодная рука постоянно сжимала ее сердце, не давая свободно вздохнуть, расхохотаться, пошалить. Списывая происходящие с ней изменения на свою нелюдимость и замкнутость, девочка пыталась скомпенсировать свой недуг прилежным обучением: в книжках она сначала искала ответы как стать идеальной принцессой, затем всерьез увлеклась чтением научных трактатов об устройстве человеческого сознания и мира в целом, перейдя в скором времени к изучению высшей математики и теоретической физики.

Учителя на девочку не могли нарадоваться - сложные предметы изучала она с неистовым усердием, как будто штурмовала горные вершины в военном походе. Отец с матерью были очень даже довольны, и не могли скрыть гордую улыбку, которую Маша принимала за проявления тепла и любви. Та часть ее души, которая отвечала за амбиции, честолюбие и карьерные устремления получала необходимый свет, поэтому развивалась намного быстрее потайных и темных уголков, где должны были прорастать женское кокетство, радость от существования и способность быть любимой. А поскольку именно душа строит тело как устрица - раковину, то и выросла Марья Моревна стройной спортивной девушкой, готовой стойко переносить все тяготы и лишения. Зеленые глаза, словно глубокие омуты, отражали сильный и непреклонный нрав. А также напоминали о том, во что превратилась ее душа. Улыбка теперь вообще не появлялась на лице принцессы и придворные между собой называли ее то профессором кислых щей, то председателем дохлых крыс. Между прочим, Маша прекрасно знала об этих обидных кличках и даже пробовала пожаловаться родителям, но поддержки у них не нашла. Вскоре только прекрасные светлые волосы выдавали в ней натуру тонкую и чувствительную. Каковой и была Машенька от природы.

Надо ли говорить, что с течением времени пылкий и неукротимый нрав девочки только укреплялся? Мало у кого из окружения хватало смелости перечить юной принцессе. Ее аналитический ум неизменно выискивал бреши в самых логичных построениях и разрушал их до основания. Едкий сарказм, тяжелый пресс эрудиции и безукоризненная точность аргументов не оставляли смельчаку ни малейших шансов на победу. Пока невольные свидетели спора сдавленно хихикали над небезупречными с этической точки зрения, но удивительно красочными и точными по сути, эпитетами, которыми Маша награждала оппонента, жертва ее красноречия испуганно озиралась в поисках спасения или хотя бы укрытия. Наложенное заклятие не давало ей возможности увидеть, что в любом споре существует возможность дипломатического компромисса. Милое женское коварство, способное обойти любые неразрушимые преграды, просто не было ей присуще.

Урезонить принцессу не могли даже король с королевой. К призывам проявить качества, свойственные принцессам, она оставалась глуха. Лучшие проявления человеческих душ Маша считала беспросветной чушью. Так, дружбу девушка относила в разряд пактов о ненападении, любовь - к уловкам природы с целью расширенного воспроизводства населения, творчество разного рода - к желанию увильнуть от тяжелого физического труда. Высшим достижением человечества она полагала чистое сияние разума, не замутненное волнами каких-то там чувств. И если вдруг на периферии ее искореженной души все же рождалась маленькая и болезненная эмоция, без раздумий и угрызений совести принцесса давила ее, словно назойливое насекомое.

Понятно, что с таким характером о поклонниках не было и речи.

Когда Маше исполнилось шестнадцать лет измученные придворные пали в ноги королевской чете с просьбой окоротить неразумную принцессу, способную в своей гордыне навредить самой себе. Отец с матерью к тому времени тоже порядком подустали от дочкиных экзерсисов, поэтому на тайном семейном совете было решено услать непокорное чадо со двора куда подальше.

Когда формальный повод для этого был найден, по приказу его величества в большой дворцовой зале собрались все придворные. Король с королевой восседали на парадных тронах.

- Марья Моревна, - возвестил отец драматическим голосом, - случилось непредвиденное. На королевские малинники напал огромный Михайло Потапыч Топтыгин. Поскольку аспирин наши алхимики синтезировать до сих пор не смогли, хотя программа модернизации алхимической промышленности финансируется из казны в полном объеме, осеннюю простуду и зимнюю инфлюэнцу в нашем царстве лечат, как ты знаешь, малиновым вареньем (это для королевских особ и наиболее ценных для короны подданных) и чаем из малинового листа (для простолюдинов). Мы не можем позволить супостату разорять наше национальное богатство и ставить под сомнение наш экономический суверенитет.

Король любил выражаться витиевато, так, чтобы его вообще мало кто понимал. Вот и Маша обратила на отца недоумевающий взор.

- Велю тебе, дочь наша, - продолжил властелин некоторого царства, - провести дипломатические переговоры с означенным Михайло Потапычем с целью изгнания оного из наших земель. А если не получится, - сказал он уже попроще, - то тебе придется с ним воевать.

Маша прикинула собственные силы.

- Батюшка, - спросила она, - дадите ли вы добрых молодцев в помощь?

- Маш, ну ты что, не понимаешь?- пожал плечами король, - добры молодцы заняты, тренируются к параду. Ступай, дочь моя, не поведи фамилию! Если не ты это сделаешь, то кто же?

Делать нечего, надо выполнять отцовскую волю. Отправилась Марья Моревна в поход одна-одинешенька. Михайло Потапыч, как и подобает всякому уважающему себя медведю, жил в непроходимой лесной чаще. Долго ли, коротко ли шла девушка, а все-таки нашла она медвежью берлогу.

Берлога представляла собой крепкий, весьма практичный одноэтажный дом, окруженный хозяйственными постройками. Двор замощен камнем, по аркам плетется виноград. Сад и огород, расположенные за домом, пребывали в печальном запустении. Выжили только грядки с капустой, луком и зеленью и вроде бы плодоносили несколько яблонь.

Постучав в дверь, но не дождавшись ответа, Маша вошла в дом. Похоже, хозяин не был поборником чистоты. Внутри дом выглядел так же, как огород. Всюду наблюдались следы порядка. Едва заметные, надо сказать, следы. Маша подумала минуту и, пожав плечами, взялась за уборку. Да, не царское это дело - в медвежьей берлоге прибираться, а с другой стороны, раз ей придется пробыть здесь какое-то время, то лучше в чистоте, чем в