Лен

Эпизод первый

Пролог

- Рин, если вам не трудно взгляните, пожалуйста, сюда. Возможно, вас это заинтересует. – Доктор протянул ей блокнот, лежащий раскрытым на письменном столе. Рин машинально протянула руку и заглянула в блокнот.

- Спасибо доктор. – Рин прикрыла лицо ладонью.

- Перед катастрофой он готовил очерк о судьбах одиноких людей, пытался разобраться в причине их отчуждения. К сожалению, он так и не успел его закончить. Наверно теперь вы можете оставить это себе.

Рин снова заглянула в блокнот, увидев знакомый подчерк, к её глазам подкатились слезы.

- Извините доктор. Спасибо.

- Не стоит Рин, присядьте пока в кресло. Я отлучусь на пару минут, а если вам что-нибудь понадобится, позовите сестру. Она в соседней комнате, а вы пока постарайтесь прийти в себя.

Доктор вышел, и Рин протерев глаза, снова заглянула в блокнот и принялась читать размашистый, местами не очень разборчивый, но до боли родной подчерк.

«Иногда, человек чувствует себя совершенно одиноким, находясь на своем небольшом островке в архипелаге огромного города, где каждый соседний остров населен людьми из совершенно других миров. Словно только совсем недавно потерпела свое фиаско, попытка построить вавилонскую башню, и люди перестав понимать друг друга, потеряли связь между собой. Казалось бы, эти острова расположены так близко, что можно без труда перебираться между ними сделав всего лишь пару небольших шагов, однако какие-то неведомые силы, искривляя пространство и время, превращают эти крошечные шаги в непреодолимые космические расстояния. Пускаясь в путешествие, на поиски хотя бы одного острова, к которому можно было бы причалить, человеку приходится преодолевать огромные расстояния в абсолютном одиночестве и всевозможных лишениях. Казалось бы, вот уже до него рукой подать, и можно выпрыгнуть из лодки, на залитый солнцем и чистейшим песком пляж, но окунувшись в воду, ты проваливаешься в бездонную, темную, ледяную пучину, и только белые арктические чайки хищно поглядывают на тебя, с проплывающих мимо айсбергов. Как я устал. За что мне все это? Где справедливость на этом свете? Почему все это происходит именно со мной?»

Лен

Оказавшись на этой безлюдной земле, Лен понимал, что шансы на его спасение ничтожны. Что самостоятельно выбраться ему не удастся, а пропитания хватит на пару недель, от силы на месяц. Однако в последнее время он уже перестал придавать этому особое значение. Слоняясь по пустынным склонам, он встречал рассветы и провожал закаты. Казалось, что вся планета принадлежит теперь только ему, и он невольно вспоминал персонажа из одной детской книжки. Иногда это помогало ему, справится с навязчивыми мыслями о своем неутешительном положении.

Бездеятельность была угнетающей, поэтому Лен много времени проводил возле своего сада, в котором он, как и герой детского рассказа, решил посадить розу которая чудом уцелела после крушения. Он тоже накрывал ее колпаком и оберегал от здешнего переменчивого климата, ведь она была тепличным растением и требовала тщательного ухода. Лен назвал ее Рин, как звали его подругу. Судьба разлучила их в момент катастрофы, и все что Лен знал о ее судьбе, это то, что она успела эвакуироваться чуть раньше его, и этого могло вполне хватить, для того чтобы она сейчас находилась в безопасности. Лен гнал от себя мысли о том, что с ней могло случиться, нечто плохое, и в глубине души был даже благодарен судьбе за неведение, в котором он находился. Пока же Рин находилась в его саду, и с ней все было хорошо. Скоро она должна была проснуться от осенней спячки и раскрыть свой цветок, который хоть и цвел всего три дня, но тем более ценным и долгожданным казалось это событие. Тем не менее, в его голове помимо воли появлялись мысли о том, что его ждет впереди.

Иногда он всматривался вдаль, думая, что так не бывает, что его уже ищут, что вот-вот придет помощь, и он будит вспоминать об этом происшествии как о чудном приключении, которое он перенес, не теряя мужества и бодрости духа. Но помощи не было, и взяться ей было не откуда. Спустя несколько месяцев он временами начинал ощущать приступы апатии граничащей с депрессией. Даже если бы его нашли, какая разница? Ведь если быть достаточно честным с самим собой, то наверно придется признаться себе, что по настоящему, его там никто не ждет. Вряд ли из всех его друзей и знакомых найдутся такие, которые обрадуется его возвращению искренне, от всей души, обрадуются ему самому, ни за что, просто за то, что он есть. Наверно так может радоваться только собака, дождавшаяся возвращения своего хозяина. Друзья, знакомые, сослуживцы, у всех свои заботы, все заняты своими делами. Жизнь как раковая опухоль, пронизывает людей, не давая им отойти от всей этой суеты ни на минуту. Шаг в сторону и ты уже рискуешь остаться не у дел. На какое там можно рассчитывать сочувствие, если люди даже себе не могут позволить такой роскоши, постоянно истощаясь от собственного бессилия. Его спасение это, всего лишь, чья-то работа. Кто-то добавит цифры в отчет, кто-то заполнит статистику, кто-то даже получит орден. А он так и будит до конца своих дней встречать рассветы и провожать закаты. Какая же тогда разница где этим заниматься? Встретится ли он с Рин? Он боялся даже задавать себе этот вопрос. Да, конечно же, встретится! В этом даже нет никаких сомнений. Наверняка сейчас она пытается найти его, и находится в составе какой-нибудь спасательной группы, а то, что помощи до сих пор нет еще ни о чем не говорит. Здесь огромные территории, об этом месте даже наверняка никто не знает. В конце концов, ей самой, наверное, понадобилось какое-то время, что бы прийти в себя и разобраться во всей этой котовасии.

Ну вот, опять поплыли эти глупые мысли. Прям беда какая-то, начинаешь думать об одном, и сам не замечаешь, как мысли уже сами собой потекли в какое-то непонятное русло. Лен почувствовал необходимость как-то отвлечься от этих навязчивых мыслей и отправился в свой сад, вокруг которого, вооружившись тем, что осталось от инструментов, он пытался соорудить нечто величественное. Настолько величественное, насколько мог соорудить один человек, который ограничен как в технике, так и, возможно даже самое главное, во времени. Ведь было крайне необходимо закончить работу в срок, а срока с каждым днем оставалось все меньше и меньше. Здесь, как нигде и никогда, Лен испытывал потребность что-нибудь делать. Время уходило неумолимо, и ему было невыносимо тоскливо от того, что он не в силах ничего с этим поделать. Казалось, что с каждой ушедшей минутой он сам растворяется, тает как кубик льда на горячей плите, оставляя позади себя лишь мокрый след. Пройдет день – пустота, еще день – пустота, еще день, опять ничего не изменилось. Можно было бы, как в мыльном сериале пропустить неделю, две, месяц, и никто этого не заметит. Завтра опять наступит утро и опять точно такой же пустой день. Ничего, и только время уходит. Лену просто обязательно надо было успеть достроить свой сад иначе, как ему казалось, само его существование теряло всякий смысл.

Лен работал усердно, но не наспех. Он не хотел, что бы его мемориал приняли за чудачество, какой ни будь группы туристов неизвестно каким чудом оказавшейся в этой глуши. Он не претендовал на произведение искусства, и не имел каких-то особых знаний в области архитектуры, или археологии. Все его знания о древних каменных сооружениях сводились к не очень четким воспоминаниям картинок, в учебнике по истории за шестой класс, и, красочных, настойчиво зазывающих ознакомиться с истоками цивилизации, рекламных проспектах. Он не высекал гравюры и барельефы, не высчитывал всевозможных математических закономерностей в соотношениях длин, ширин и сторон света. Лен ясно понимал,