Капли Жизни

1 сентября – настоящий праздник при любой власти. Волнуются все – дети, учителя, родители и даже руководители. Для первоклассников и первокурсников это начало нового жизненного этапа, для выпускников – завершающий год, в конце которого необходимо принять ответственное решение о дальнейшем жизненном пути. Особенно, когда перед тобой открыто много дверей и нужно знать, в какую из них войти.

Настоящий университетский профессор Николай Яковлевич, проснувшись по обыкновению рано, также готовился к этому, в который раз, праздничному событию. Легкое волнение приятно щекотало душу. Сегодня предстоит встреча с новой группой старшекурсников, из которых он должен воспитать настоящих профессионалов, способных продолжить и развить дело его жизни. Он, известный и авторитетный ученый, в последнее время с сожалением отмечал, что студентов, по-настоящему интересующихся особенностями специальности, становится все меньше и меньше. «Какие они будут сегодня», – думал он, выбирая подходящий под приподнятое настроение галстук. А в настроении было что-то необычное. Первых сентябрей у него было много, но сегодня какое-то вдохновение прямо-таки влекло его в университет. Душа давала приятное ощущение и ожидание чего-то особенно нового или забытого старого.

С душой своей он дружил. Слушал ее подсказки, спорил с ней, иногда был сильно недоволен, но твердо знал, что она никогда не подведет и всегда подготовит к хорошему и предупредит о плохом. Причем при необходимости предупреждение дублировалось. Сегодня она хихикала. Не ехидно, но весело и озорно.

Лекция, начавшаяся после завершения торжественных мероприятий, была ознакомительной в полном смысле этого слова. Профессор знакомил студентов с тонкостями будущей самостоятельной деятельности, со спектром вариантов применения теоретических и практических знаний. Показывал преимущества финансовых, коммерческих и политических аспектов их специальности.

Ему, опытному преподавателю, достаточно было нескольких минут знакомства для определения настроя и устремленности слушателей, чтобы правильно расставить акценты и выбрать нужную тональность общения.

Николай Яковлевич был «в ударе». Его аргументы, яркие примеры были современными и убедительными. Такое вдохновенное изложение не могло не увлечь аудиторию.

Десятки пар глаз также пристрастно изучали профессора с ног до головы и насквозь, пытаясь убедиться, что этот объект достоин уважения и подражания. Учитывалось все: очки, галстук, часы, туфли. По мнению думающих и культурных людей, пословица о приеме по одежке, к сожалению, действует. И приходится с ней считаться. Это потом, став кумиром, профессор может прийти на лекцию в свитере и джинсах. Но первый раз – особенный.

Наблюдая за своими будущим коллегами, Николай Яковлевич бросал взгляды в разные точки аудитории. Это необходимо для поддержания контакта и для прогнозирования, кто же в будущем станет продолжателем общего дела.

Его взгляд как-то невольно чаще других останавливался на лице девушки, сидящей у окна. Широко открытые светлые глаза излучали внимательность и заинтересованность. Было ощущение, что она хочет задать какой-то вопрос. Белая, без излишеств, блузка и строгий сарафан классического покроя были редкостью среди сверстниц.

В перерыве, заполняя какие-то формальности в учебном журнале, Николай Яковлевич почувствовал спиной блаженное тепло, заставившее его обернуться. На него смотрели те самые лучезарные вопросительные глаза.

– Вы, наверное, хотите что-то спросить, – произнес Николай Яковлевич.

– Нет, я хочу сказать, что у вас идеальный галстук.

Это звучало несколько фамильярно. Студентка – профессору?! Но было приятно не только от слов, но и от потока энергии, исходившего от этого создания. И даже голос был бархатным и абсолютно родным. Голос – это магическая сила. Можно влюбиться только в голос. Видимо, эти звуковые колебания, попадая в резонанс с трепетом души, могут влиять достаточно сильно.

Улыбнувшись и пытаясь скрыть смущение, Николай Яковлевич что-то начал сбивчиво рассказывать о Брюсселе, где он его купил и о случайном утреннем выборе этого галстука. А душа в это время не хихикала, а хохотала. Опустив на себя профессорское забрало, он трусливо ретировался, хотя с большим удовольствием продолжил бы этот разговор, но спасительный звонок приглашал на занятия.

Вечером дома он делился с женой впечатлением о первом рабочем дне. От нее не ускользнуло какое-то необычно восторженное описание уже обычного для их семьи первого сентября. Жена была его ровесницей и близким другом. И, обладая свойственным чутким женщинам внимательностью и наблюдательностью, не притупляющимися с возрастом, она шестым чувством почуяла опасность.

Пошли рабочие будни – лекции, семинары, консультации. Он ловил себя на мысли, что с нетерпением ожидал дней, когда занятия были с группой, в которой были эти вопросительные глаза. И когда она пропускала пару, день летел кувырком. Ему было достаточно просто смотреть в эти глаза и ощущать невидимые лучи, пронизывающие его, когда она находилась в поле зрения. Это стало наркотиком, и без очередной дозы начиналась «ломка». В этот период он ощущал, что все цвета стали ярче, музыка мелодичней и выразительней, радио- и теленовости перестали быть шокирующими и противными. Хотелось творить что-то новое и необычное. И мозги работали продуктивнее и без устали. Во время непродолжительных контактов с объектом обожания все тело наполнялось неземной субстанцией, дающей ощущение полета и счастья.

– Что в этом плохого? Зачем от этого отказываться? – задавал он себе вопрос.

Во время лекций он не сводил с нее глаз. Этот визуальный контакт был прекрасным проводником, по которому от нее текла какая-то животворящая сила. Когда приходилось отводить взгляд, он сразу же искал ее снова, как губы ребенка ищут грудь матери.

Он представлял, как после занятий она идет домой, как переодевается, как готовит еду, и все это было идеально. Он думал, что даже когда у нее что-то не получается и она сердится, то и это она делает по-доброму и красиво. Овал ее лица был неким символом юности и ассоциировался с рисунком на обложке журнала «Юность». Он понимал, что это нарисовано художником и им в 
соавторстве, но такое творчество было легкое, естественное и приятное.

Когда-то один из его друзей, доктор наук, работающий на заводе и бывающий в университете изредка в качестве члена ученого совета, рассказывал о необычных ощущениях после нескольких часов пребывания в молодежной среде. «Появляется невероятная легкость в теле, походка становится пружинистой и даже вино ароматнее и вкуснее, – делился на банкете друг – по-видимому, подзаряжались внутренние аккумуляторы от молодых сильных полей» – формулировал не совсем научную гипотезу доктор наук.

Состояние Николая Яковлевича было аналогичным, но его проявление значительно мощнее и зависимость от подпитки – крепче. Вероятно, заметно это было и самой обладательнице вопросительных глаз, и всей группе. Жена тоже все видела, но пока не вмешивалась, накапливала информацию и тревожно осмысливала.

Жена-друг – явление редкое, если не сказать сказочное. Но здесь именно тот случай. У них были супердоверительные отношения. И вот, видя и чувствуя эту труднейшую ситуацию, надо находить единственно правильное решение. Обиды, истерики, силовые методы тут неуместны и бесполезны.

Заболевание налицо. Симптомы явные. Скрывать бессмысленно. Любовь. Да, это болезнь. Коварная, неуправляемая. Но с другой стороны – это счастье и несчастье одновременно. Какое лекарство может быть при таком противоречии?

Как-то вечером после ужина Николай Яковлевич решил, наконец, открыться другу-жене в своих терзаниях. Передав в подробностях свои переживания, он сказал:

– Машенька, я переговорил с моим другом из Минвуза. Есть возможность уехать на два года в Индию преподавать в столичном университете. Вопрос согласован с деканатом