Грозовой перевал

Предисловие

«WUTHERING HEIGHTS» - название книги на английском языке. Её автор был указан на обложке книги. А фамилия указана на европейский манер, но афганского происхождения. Это был бестселлер продажи нынешнего дня.

Мусса взял с полки такую книгу. Она была в новой, в пластиковой упаковке: хочешь почитать – бери, плати в кассу. Такой же экземпляр он увидел сразу утром на лотке газетного продавца, но не придал этому особенного значения. Потом он сопоставил фамилию автора с фамилией одного своего знакомого, решил обязательно взять и прочитать. Толстая обложка с цветным рисунком. Всё поле обложки разбито пополам неровной кривой молнией. В тёмной её части – пол лица мальчика в силуэте взрослого мужчины. В светлой части пол лица мужчины с тенью силуэта мальчика. Мальчик – подросток в светлом головном уборе на заднем плане тёмной стороны. На его же полу лице – ненависть! Мужчина в национальном головном уборе, с поседевшей бородой. Мудрый взгляд, серьёзный и задумчивый. Общий фон - это город. Рисунок в общих чертах передаёт основную мысль автора. В аннотации автор честно предупредил, что всё это вымысел, любое совпадение имён или фамилий было случайно и так далее и тому подобное. Мусса знал, что журналист пишет книгу, но чтобы это была беллетристика! Он не имел ничего против, только просил изменить все имена, названия провинций и населенных пунктов! Так, из книги не ясно, где же всё–таки находится дом главного героя, где живёт его друг, где жил и умер Иман. К чему теперь всё это! Книга читалась легко и непринуждённо.

А вечером его стали донимать телефонные звонки. Это были неизвестные ему люди, сначала он отвечал на их вопросы, говорил, что это случайное совпадение, вымысел автора. Потом перестал отвечать, отключил свой телефон. Его слуга принёс ему трубку другого телефона.

- Вас, эфенди!

Алжирец! Он был в хорошем расположении духа, вероятно, уже прочитал.

- Что, спрятался? Ну и затеял ты! Как теперь мне дома в глаза глядеть? Я, что, похож на главу преступного синдиката? Тоже мне, «Однажды в Америке!». Когда в гости приедешь?

- Знаешь! Еду!

Мусса долго не собирался, слуга уложил дорожную сумку, заказал билет на самолёт. И вот, он на борту, дочитывает свой экземпляр. Подумал:

«А ведь нужно позвонить журналисту! Поздравить! Он, наверное, ждёт его реакции!»

Реакция была невероятная, целая волна газетных публикаций, разоблачений и новых фактов. Точно никто не знал, кто послужил прототипом для образа, но сложить «2» + «3» мог каждый. Журналист долго работал с архивом только одной семьи. Значит, это мог быть только… Информация…

Мусса убрал томик, закрыл глаза, и сон вернул его куда–то далеко–далеко! Салон самолёта обходит молодая стюардесса, она поправила ему плед, убрала книгу с пола. Идёт дальше. Она уже стала читать точно такую же, но на родном, французском языке. Пассажиры часто берут в дорогу литературу.

Легкая тряска! Дорога!

«Что это? Борт грузового самолёта или машины?»

Сейчас он откроет глаза и окажется… в дороге. Можно спрыгнуть, и всё изменится, а можно предоставить Судьбе дальше вести его по жизни, которая уже никогда не будет такой, как и прежде!

Посвящается солдатам

Ограниченного Контингента

Советских войск в Афганистане

Повесть о трудном пути человека, пережившего крушение государственного строя в стране и потерю родных, близких людей. Он ненавидел своих врагов и научился бороться с ними, но так и не смог побороть свою ненависть. Человек, который смог разглядеть врага по прошествии многих лет. От себя хочу напомнить, что повесть мною полностью придумана очень давно, и такого человека никогда не было. И вряд ли можно с кем-то сравнить его образ. Всякие реальные события не должны вводить вас в заблуждение.

Глава, в которой мы знакомимся с главным героем

Он открыл глаза. Но ничего по-прежнему не изменилось. Светлые, обильно выкрашенные краской стены, высоко расположенные окна с решетками. Площадь этой камеры два метра шестьдесят сантиметров на два метра с половиной, если посчитать площадь, то выйдет все шесть с половиной квадратных метров. Вот такое целое измерение, но для одного. Он уже всё промерил тут и посчитал, времени было достаточно.

Он помнил день, когда его приволокли в эту камеру. Он отчетливо его запомнил, но уже сбился со счёта. Такого с ним раньше не случалось. Забыть день недели, это не про него. И всё-таки он все забыл и спутал. Они кололи ему какую–то сильную дрянь, и он тогда потерял счет этим дням, проведенным им в темнице. Несколько дней он провёл в «отключке» с сильными мышечными болями, которые выворачивали его суставы. Вот поэтому потом не было возможности узнать число. Никто ему так и не сказал дату. Календарей он не видел. И он окончательно потерялся.

Седые короткие волосы. Они у него уже давно седые, а то, что короткие – это местная мода или гигиенические требования. И седыми он сделал их однажды сам, так было нужно для конспирации. Тогда он долго жил в образе старика, и это ему прекрасно удавалось. Потом первоначальная пигментация так и не восстановилась, и часто он ходил с крашеными волосами. А красить приходилось тоже из конспиративных соображений. Теперь его никто не красил, тут это не принято, здесь многое не принято или запрещено.

Борода отрастает, и если разрешает администрация, то её можно оставить. Но обычно все просьбы к этой администрации выливаются в очередное унижение или просто в побои. Самой администрации этого заведения он не видел, его просто к ним не пускали, а любые просьбы были запрещены. Они здесь не люди, так, временные заключенные, пока аллах не призовет к ответу. Сколько он тут? Это он тоже знает приблизительно. Так, перелёт двенадцать часов. Потом тесный, пыльный «автозак». Это ещё пару часов, затем предварительная камера. Там их держали, как и всю дорогу, в мешках на голове. Потом его «прописали», то есть дружно и долго били. Это проделывали сразу несколько человек, они действовали как отработанный конвейер. Ещё от них разило спиртным. Пить в такую жару - это непостижимо! И он потерял сознание. Очнулся в своей новой камере. Потом его редко выводили, никогда не допрашивали, но часто колотили. Особенно отличалась женщина. Да. Именно она была неистовой в этом отношении. Но ему повезло, то, что случилось с другими, это его даже не коснулось.

Да, были и другие. Их привезли сразу с десяток, он увидел случайно, мельком. В Европе, на сборном пункте их было ровно шестеро. Он никого из них раньше не знал, теперь их имена заучил на память. Это все они сделали на всякий случай, надеялись, что тот, кто выживет, расскажет об участи остальных заключенных.

Одежда? Оранжевый тюремный костюм – брюки и куртка. Ещё майка. У него была синяя, но с рукавами. Можно было получить белую майку, но почему–то ему такую не дают. Стирать приходится самому. Тут есть прачечная, и грязное бельё собирает человек, который не разговаривает. Он знал язык глухонемых, поэтому спросил у обслуживающего человека всего один раз. Это увидели, он ещё не заметил, что в коридоре стоят камеры наблюдения. Потом его вывели и наказали. Потом вовсе лишили пайки.

Дневной рацион очень ограничен в ассортименте. Обычно, гороховое пюре с сосиской. Сосиска вообще сомнительного содержания. Это может быть птица или любое другое мясо животного. Для верующего, для мусульманина свиной фарш – это запрет, а тут этого будто бы не понимают. Картошка фри и другие радости «фастфуда». Такую кухню он раньше не признавал. Ему нравились обыкновенные каши, а тут желеобразное содержание ничем съедобным назвать невозможно. Свежих фруктов и овощей он не видел давно, вероятно, что с Европы.

Где–то вдалеке гремит гром. Это начался период проливных дождей. От накопившегося тепла становится только душно. Дождь снимет напряжение. Гром напоминает ему о доме. О том забытом, потерянном месте. Куда он так и не вернулся. Ещё ему показалось, что он находится в машине, которая везла его когда–то через горный перевал Саланг. Он тогда так и не спрыгнул на ходу, чтобы изменить свою судьбу. Гром всегда напоминал ему об этом.

Здесь для него это ничем не грозит. То, что в здании есть система кондиционеров, он знал. Но она тут отключена, её используют только для охранников. Те обычно находятся в служебных помещениях и в комнатах для отдыха

Какая обувь? Легкие, темные туфли на картонной подошве. Похожи на советские сандалии, он хорошо помнил их, видел, когда был в СССР. Почему–то они даже не кожаные, уже стерлись. Им скоро придёт конец, они очень низкого качества. Есть ещё носки, но старые. Уже рваные в некоторых местах, а новых ему почему–то не дают.

Он молится, это нужно делать незаметно. Он закрывает глаза и мысленно видит листы Корана. А поклоны в сторону Мекки он решил отложить до лучших времен. Почему–то охрану бесит, что террористы, исповедующие ислам, часто молятся. Впрочем, какие они все «террористы»? Он может быть и да, но другие? В других он не уверен. Сегодня движение Талибан очень распространено, как и сами талибы.

Талибы

Арабское طالبان‎‎ — «студенты». Талиба́н — исламское движение (суннитского толка), зародившееся в Афганистане среди пуштунов в 1994 году, правило Афганистаном («Исламский Эмират Афганистан») с 1996 по 2001 гг. и регионом Вазиристан на севере Пакистана («Исламское государство Вазиристан») с 2004 года. Дипломатически было признано тремя государствами: Объединёнными Арабскими Эмиратами, Пакистаном и Саудовской Аравией.

За стеной глухо разговаривают охранники. Их плохо слышно. Сленг, а не речь. Грязные темнокожие бандиты из Гарлема так не общаются, как эти вояки. Да. Это военная тюрьма. Больше того, он знает, что это военная база. База была американская, это он понял по элементам символики, которые ему все–таки попадали на глаза. Первое, что пришло на ум и повеяло ужасом - она находится на территории Кубы. Это не Алькотрас, это – территория базы Гуантана.

Гуантана

Каким образом он сюда попал? Очень просто, самолетом. Его привезли на военном самолёте. Вместе с другими заключенными, которых вывезли из Западной Европы. Это был результат тотальной зачистки, иначе такие действия никак не назовёшь. Где–то он читал, что военная морская база в Гуантано имеет площадь… квадратных метров. (Не помнит…) Это немного для Кубы и совсем ничего для Америки. Это даже не вопрос, а всестороннее рассмотрение факта с его стороны.

***

А ведь он знал, что ничего хорошего из книги не выйдет. Но отказать журналисту не мог. Пусть он не указал его настоящую фамилию, не назвал верно ни разу его имя, но книга имела успех в Европе. Она подогрела к афганской теме интерес, вот и получай ответную реакцию. Конечно, они ничего не докажут. У них нет его отпечатков пальцев. Потому что он их свёл много лет назад. Анализ ДНК? А где они могли взять его образец? Ну, Адвокат нашёл результаты крови его отца в одной из поликлиник Пакистана, где ему удалили аппендицит. А других, компрометирующих его бумаг у них нет. Англичанин давно мёртв. Русские своих секретов не выдают. А, впрочем, сегодня такое время, что всё там продаётся и покупается, вопрос только в цене. Но это не факт, что они найдут именно то, что требуется. Он против Соединенных Штатов Америки не воевал, а если и убил несколько американцев, то это вышло случайно, скорей всего даже не намеренно. Мало ли кто под руку попал.

Недаром Алжирец его предупреждал: не высовывайся.

Глава, в которой мы перенесёмся на Ближний Восток в весну 1988 года. Богатый старый район одного крупного городского поселения

Человек по имени Хасан передвигался по душной улице ближневосточного города.

Это старый район с небольшими двух и одноэтажными строениями. Стена домов возвышается над проезжей частью, ответвления заканчиваются неожиданными тупиками, а проходные улицы имеют изобилие крутых поворотов. Всё выполнено из однообразного материала, лишь только старые витражи строений, типа чайханы, блестят под слоем пыли цветными кристаллами, увы, из стекла. Улицы расположены как лабиринт, дома как крепости. Такое расположение строений оправдывало себя в бесконечных военных стычках, когда многочисленных захватчиков могла удержать в нескольких местах небольшая группа вооруженных людей.

Надо сказать, что это не самый бедный район, тут семьи живут поколениями. Земля тут значительно дороже, чем на самой окраине, а новых строений почти нет. Чуть дальше находятся участки, на которых возвышаются отдельные постройки, так похожие на небольшие крепости. Это уже другой район города, состоящий из шикарных вилл, старинных дворцов и мечетей.

Итак, прохожий. Он был одет в просторную национальную одежду, белые короткие штаны и верхняя светлая длиннополая рубаха навыпуск. Узор орнамента прошит на рукавах и у воротника. Так одевались в этом районе многие. Обут был в лёгкие, удобные, но старые мокасины со стоптанными задниками. Белый головной убор указывал на проведённый обряд его хозяином, священный «хадж» в Мекку. Дорогих украшений, часов и амулетов на нём не было. В руках его был старый фибровый чемодан. Каждый раз в это время в нём должен был находиться скрученный коврик для вечернего намаза и чистый белый головной убор. Для всех остальных людей внешне всё было как всегда. Пожилой с виду человек. Он просидел несколько часов в чайхане, читая Коран. Эту книгу он тоже всегда приносил с собой. В зале находилось несколько человек, все друг друга знали давно, кроме двух типов. Чужаки внешне ничем не отличались от других местных людей. Но именно в этом месте владелец этой «точки общепита» всех жителей знал в лицо, как знали все своих соседей, их родственников до третьего поколения. Район был очень старый. Старик ещё полистал местную прессу, и было видно, что он никуда не торопился. Там ему приносили несколько раз высокий стакан в стальной оправе с горячим чаем, ни с кем из посторонних старик не общался.

Наблюдавший за ним агент спецслужбы потом отметит, что ничего не вызвало в его поведении подозрения. Он и не мог увидеть, как, выходя из зала, старик взял вместо своего фибрового чемоданчика точно такую же балетку, которую ему специально там приготовили. Потом он направлялся из чайханы в сторону небольшой мечети. Агент за ним не направился, напарник тоже не поспешил за ним. Они прекрасно знали, что будет дальше, так как наблюдали за этим «объектом» не первый день. Именно этот день стал редким исключением. Хасан по весу определил, что балетка была тяжелей обычной его ноши. В этот день там лежали солнцезащитные очки, платок, пистолет, серые штаны, тёмного цвета парик и рюкзак с пачками американских долларов. Человек повернулся и посмотрел в сторону мечети. Рядом никого не было. Этот маршрут был самым обычным для него, но именно сегодня мужчина его изменил. Он незаметно нырнул в тёмный проулок, и там тень от высокой стены скрыла его фигуру. Пришлось несколько секунд постоять, пока глаза не привыкли к сумраку. Несколько плавных движений: рубаха вывернута своей другой, тёмной стороной, влажная, пропитанная специальным раствором салфетка сняла фрагмент его лица, парик закрыл короткую причёску, а широкие очки спрятали его глаза. Поверх своих белых штанов он натягивает серые брюки, теперь издалека его точно не узнаешь. Столь заметный чемоданчик перекочевал на козырёк соседнего дома. Потом из проулка вышел невысокий длинноволосый человек и пересёк улицу, в руках он держал старый рюкзак. Он шёл на автобусную остановку, не привлекая чужого внимания к своей персоне.

Ещё сегодня он был незначительным лицом в обслуге одного политического лидера, и таким он оставался эти последние восемь недель. Сегодня Хасан для всех исчезнет, умрёт. Скоро его труп или труп похожего на него человека найдут на окраине этого города. В найденных при нём вещах будут его документы. На опознание вызовут старого дворецкого, и когда тот всё внимательно осмотрит, то, молча, подпишет все соответствующие бумаги. Таким образом, с полицией всё уладят, а труп этого человека просто кремируют, что совсем не вяжется со строгими мусульманскими обычаями. Видимо, что никому не следует «раздувать» это дело. Никто не должен искать пожилого слугу. Этого Хасана. Никто не должен помнить о нём, а тем более связывать его имя с именем великого Шейха.

Хасан

Хасан – это мужчина сухого, невысокого телосложения, голова с седой бородкой, волосы короткие, стриженые. Глаза его были вечно слезящиеся и красные, кожа шеи, рук и лица имели очень дряблый оттенок. Первое впечатление, что ему уже давно за сорок или больше.

Но это было обманчивое восприятие. Ему было намного меньше лет, чем казалось. Часто вводимые компоненты сильного лекарства изменили цвет его волос. И ему не нужно было красить свои волосы, они временно изменились в окраске и такими росли, седыми. Такой эффект был временный и распространялся на период применения лекарственных веществ, остатки которых трудно выводились, но любая медицинская экспертиза не придала бы этому особого значения, связав их с рядом нескольких заболеваний, обычно принятых для людей.

«Мнимый Хасан» не имел к этим заболеваниям никакого отношения, просто ему была нужна такая повседневная маскировка под человека по имени Хасан. Только сейчас он понял, как привык к своему нынешнему образу. Он мог поклясться, что раньше никогда не видел этого человека. А восемь недель назад ему протянули его фотографии и документы, потом специально обученный человек показал, что следовало сделать с его телом и лицом. Научили, как нужно ходить, сидеть, стоять, чтобы казаться таким старым и болезненным человеком. Контактные линзы скрывали его жёлтые разводы глаз на целый день, а специальные мази вывели тёмные волосы на открытых участках тела.

Так в доме Шейха появился Хасан, дальний родственник старого дворецкого. Возможно, что настоящий Хасан раньше жил в этом доме и служил на этом самом месте. Но эти события были очень давно и поэтому его появление не вызвало никаких лишних разговоров. Его довольно просто встретили, потом его часто узнавали соседи на улице или в ближайшей лавке, и что самое удивительное - с ним нередко здоровались посторонние люди. Хасану не нужно было даже отвечать на все эти приветствия. В этом не было необходимости, тот, настоящий Хасан был глухонемым от рождения. А новоявленный член семейства стал тогда практически на него похож. Инъекции и пластыри старили его лицо до неузнаваемости. Контактные линзы (в то время они ещё не были достаточно совершенны, и ночью он держал их в старинном кубке с раствором воды под столом) дополняли этот портрет.

Другие люди общались с ним очень редко, по артикуляции их рта Хасан должен был понимать их. И поверьте, это он проделывал просто и непринуждённо. Любые проверки посторонних людей он проходил так же умело. Он научился не вздрагивать при громких выхлопах автомобильного газа на улице. Никогда не оборачивался на окрики за спиной! А в самых крайних случаях воспроизводил нечленораздельное мычание в ответ, если его