Из разговоров с приятелями (Iz razgovorov s prijateljami): Russian Language
()
About this ebook
Глеб Иванович Успенский часто говорил, что его произведения - это не художественная литература в обычном смысле слова, а лишь черновые наброски, беглые зарисовки, злободневные отклики на события и впечатления текущей жизни. Время сейчас трудное, переходное, в жизни все неясно, смутно, зыбко, во всем этом надо разобраться, все переворошить, не заботясь ни о художественном совершенстве формы, ни даже о полной незыблемости выводов - и "теоретическом изяществе" построений. Жизнь внесет свои поправки в писания современных литераторов, от них же она ждет только правды - "сущей правды", как любил говорить Г. Успенский, подразумевая под этим словом и честную точность наблюдения и самую полную, бескомпромиссную искренность чувства.
Gleb Uspenskij – Iz razgovorov s prijateljami
Gleb Uspenskij
Глеб Иванович Успенский родился (13) 25 октября 1843 года в Туле, в семье чиновника. Учился в Петербургском и Московском университетах, которые не окончил из-за недостатка средств. Начал печататься в 1862 году. Вскоре стал видным представителем демократической литературы 1860-х. В 1864-1865 годах печатался в журнале «Русское слово», в 1865-1866 годах – в некрасовском «Современнике». Главная тема Успенского в это время – жизнь и быт мелких чиновников и городской бедноты. В 1868 году Успенский становится одним из основных сотрудников «Отечественных записок», литературным соратником Некрасова и Салтыкова-Щедрина. В цикле повестей «Разоренье» (1869-1871) с глубоким проникновением в психологию представлены образы рабочих, идейные искания интеллигентов-разночинцев. В 1870-х годах Успенский совершил поездки за границу, сблизился с деятелями революционного народничества (С. М. Степняк-Кравчинский, Г. А. Лопатин, Д. А. Клеменц, П. Л. Лавров). С конца 1870-х годов центральной темой творчества Успенского становится пореформенная деревня: циклы очерков и рассказов «Из деревенского дневника» (1877-1880), «Крестьянин и крестьянский труд» (1880), «Власть земли» (1882), «Кой про что» (1886-1887) и др., в которых он пишет о разорении крестьян, росте кулачества, разложении крестьянской общины. В 1880-е годы Успенский создаёт циклы очерков и рассказов о духовных исканиях русской интеллигенции в период реакции: «Без определённых занятий» (1881), «Волей-неволей» (1884) и др. Взгляды писателя на нравственное предназначение искусства нашли яркое отражение в очерке «Выпрямила» (1885). Произведения о народной жизни в последний период творчества – «Живые цифры» (1888), «Поездки к переселенцам» (1888-1889) и др. Реалистический художественный метод Успенского характеризуется сочетанием кропотливого исследования, страстной публицистичности с яркой образностью, богатством речевых характеристик, мастерством диалога, тонким юмором. Тяжёлая душевная болезнь (24 марта) 6 апреля 1902 года оборвала литературную деятельность Успенского. Творчество Успенского высоко ценили Тургенев, Салтыков-Щедрин, Горький.
Read more from Gleb Uspenskij
Koj pro chto: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsPoezdki k pereselencam: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsZhivye cifry: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNeporvannye svjazi: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsVolej-nevolej: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsBez opredelennyh zanjatij: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsBog greham terpit: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsPis'ma s dorogi: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsSkuchajushhaja publika: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsCherez pen'-kolodu: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsVlast' zemli: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsOcherki: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNravy Rasterjaevoj ulicy: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNevidimki: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsOcherki perehodnogo vremeni: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsMalye rebjata: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКрестьянин и крестьянский труд (Krest'janin i krest'janskij trud) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsIz derevenskogo dnevnika: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratings
Related to Из разговоров с приятелями (Iz razgovorov s prijateljami)
Related ebooks
Zapiski iz Mjortvogo doma Rating: 4 out of 5 stars4/5Достоевский. Повести и рассказы. Том 13 Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsBobok Rating: 4 out of 5 stars4/5Skuchajushhaja publika: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsHozjajka Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДостоевский. Повести и рассказы. Том 2 Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsПамяти Безродова. Повесть Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsВторая дорога Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsIz derevenskogo dnevnika: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsCherez pen'-kolodu: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsВыбор офицера Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsБобок Rating: 4 out of 5 stars4/5Перед сном. Две повести. Июньская ночь. Оборванный диалог Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsMoja zhizn' Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsKruglyj god: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsРесторан "Кумихо" Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsОвцебык Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsVlast' zemli: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТушите свет Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДублинцы Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКнига странствий Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКамера Дунца Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsVorozhei i gadal'shhiki Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsLihaja bolest' Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДобрый ангел смерти Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsFedor Besprijutnyj Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsАз Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsПодросток Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsInteresnye muzhchiny Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЭто было недавно, это было давно... Rating: 0 out of 5 stars0 ratings
Literary Fiction For You
У войны не женское лицо Rating: 4 out of 5 stars4/5Маленькие женщины Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТревожные люди Rating: 5 out of 5 stars5/5Евгений Онегин Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsАтлант расправил плечи (3 тома) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМесопотамия Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsAzazel': Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5Зеркало загадок Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsИоганн Гёте. Сочинения. С иллюстрациями: Фауст. Страдания юного Вертера Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsБабушка велела кланяться и передать, что просит прощения Rating: 5 out of 5 stars5/5Время секонд хэнд Rating: 4 out of 5 stars4/5Бог всегда путешествует инкогнито Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsНетерпение сердца Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСпрингфилд Rating: 4 out of 5 stars4/5Невыносимая легкость бытия Rating: 4 out of 5 stars4/5Трейдинг: Первые шаги Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsTureckij gambit: Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5Чтец Rating: 5 out of 5 stars5/5Уроборос Rating: 5 out of 5 stars5/5Книга вымышленных существ Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsГалерея женщин Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsPodrostok Rating: 4 out of 5 stars4/5Происхождение славянских наций - Домодерные идентичности в Украине и России Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКак играть и выигрывать на бирже: Психология. Технический анализ. Контроль над капиталом Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsАрхипелаг ГУЛАГ, 1918—1956: Опыт художественного исследования. Сокращённое издание. Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsГоре от ума (Gore ot uma) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsФиолетовый луч Rating: 5 out of 5 stars5/5Шпионский роман: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsНефритовые четки (Nefritovye chetki) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsProshhanie s illjuzijami: Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5
Reviews for Из разговоров с приятелями (Iz razgovorov s prijateljami)
0 ratings0 reviews
Book preview
Из разговоров с приятелями (Iz razgovorov s prijateljami) - Gleb Uspenskij
БЕСПОМОЩНОСТЬ
I. БЕЗ СВОЕЙ ВОЛИ
1
...Слава богу, зима стоит настоящая, снежная, морозная, с вьюгами и сугробами. Хорошо побыть, пройтись и проехаться на свежем, холодном воздухе, хорошо и дома посидеть во вьюгу и пургу, жарко растопив печку и взяв в руки хорошую книгу.
В один из таких вьюжных вечеров, как-то на днях, я и один мой приятель мирно коротали время, попивая чай, читая, кто книгу, кто газету, и испытывая самое современнейшее из удовольствий, удовольствие нестеснительного молчания. В особенности с этим удовольствием
освоился мой приятель, так как жизнь накопила у него на сердце немало горя, и всякий раз, когда он говорил, слово его было невеселое, очень часто желчное, а иногда почти истерически негодующее. По натуре это был человек добрый и мягкий, но судьбе угодно было заставить его жить в таких условиях, где эти качества, особливо мягкость, не требовались, и не только нэ требовались, но не доставляли ничего, кроме горя и душевной отравы. Он начал жить сердцем и умом в то время, когда отмена крепостного права налагала даже на самые заскорузлые натуры обязательства знать и видеть, что все это старое крепостное кончилось и что теперь ничего этого не будет. Приятель мой принадлежал не к заскорузлым натурам и не поневоле думал, что все это кончилось, а верил в это и знал это по сущей совести. Он начал жить, думая, что теперь все пойдет по-хорошему
, тихо, смирно и благородно; думая, что тихо, смирно и благородно
и есть то новое, что началось и что устранило старое, не тихое, не смирное и не благородное. Однако по-хорошему
не вышло, развилась ненасытная алчность и жестокость своекорыстия, и навстречу им пришла жестокость мести. Приятель мой, с своими тихими планами жизни по-хорошему
, с ассоциациями хороших людей
, с ссудными товариществами, со школами и чтением мужикам Хоря и Калиныча
, оказался совершенно ненужным в этой битве на чистоту
; но оставаясь между
господствовавшими течениями жизни, был измолот ими, как зерно между двумя жерновами, был, если можно так выразиться, не съеден жизнью, а изжеван, измят ею, но так измят, что в нем не оставалось буквально живого места ни в теле, ни в душе. Обилие всевозможного рода жестокостей, встреченных им в течение жизни при решении вопросов, иногда самых гуманных, жестокостей, иногда совершенно затмевавших цели, во имя которых пускались они в ход, доходивших до виртуозности в преследовании человека, так, зря, без разбору, испугало его. Он не то чтобы перестал верить в светлые и теплые дни, а отвык, боялся думать об этом, чтобы не получить какого-нибудь нового удара по незажившему, избитому месту. Не принадлежа к числу торжествовавших и не попав в стан погибающих
, он тем не менее много, ужасно много пережил мыслью и там и здесь, много видел и много думал о русской жизни и о русском народе, но изжеванная
жизнь сделала то, что мысли его были несколько односторонни и, сколько можно судить, сосредоточивались на решении вопроса: почему из всех благ, материальных и нравственных сокровищ, доставшихся русскому человеку даром, не выходит ничего, кроме взаимного мордобития?
Решение этого вопроса, а также боль тела и боль духа, подаренные ему неудачным опытом жизни, заставляли его с особенною внимательностью останавливаться на мрачных явлениях жизни, явлениях, режущих нервы. А так как это больно и неприятно, то Протасов -- такая была фамилия у моего приятеля -- предпочитал молчать; молча шагал по целым часам из угла в угол, молча курил, или, вернее, ел углом рта мундштук папиросы, и когда говорил, то речь его была неласкова, почему вместо Протасова его почти все знакомые называли Пигасовым, памятуя одно из действующих лиц тургеневского романа. В настоящее время Протасов ехал в Петербург хлопотать о каком-нибудь местишке
в какой-нибудь железнодорожной конторе, так как небольшое именьице, доставшееся от матери, в котором Протасов проживал последние годы с женой и тремя детьми, плохо кормило его большую семью и, кажется, было накануне продажи. Проездом в Петербург он заехал ко мне, и вот уж два дня как мы занимаемся с ним самым успокоительным и самым дружеским молчанием. Вероятно, промолчав еще таким же приятным образом день или два, Пигасов (так называть его почему-то всем его знакомым кажется правильнее) взял бы шапку, надел галоши, пожал бы мне руку и молча как приехал, так и уехал бы в Питер; но неожиданно случилось обстоятельство, которое развязало ему язык, и развязало так, как, может быть, не случалось десятки лет.
Обстоятельство это не заключает в себе ровно ничего чрезвычайного. Дело только в том, что наш молчаливый дуэт, обещавший окончиться мирным и молчаливым сном под шум метели, был нарушен появлением нового, но не молчаливого, а, напротив, весьма разговорчивого лица. Ничего особенного не представляет и это новое лицо, но сказать о нем два слова необходимо. Это был молодой малый, или, лучше сказать, парень
лет двадцати, по фамилии Березников. Происхождения он был купеческого, и лет десять тому назад отец его торговал красным товаром в одном из окрестных тихих уездных городков и здесь же десять лет назад умер, оставив вдове и сыну небольшой деревянный дом и флигель с лавкой. Мать Березникова не продолжала торговли, лавку продала, дом подновила и отдала под помещение уездной управы, а сама стала жить с сыном во флигеле. На деньги, которые остались от продажи лавки и которые получались с управы, жили они не богато, но и не бедно; мать молодого Березникова занималась тем, что пила чай, плакала, ходила в церковь да баловала своего сына, а сын рос и ничего не делал. Но что-то помешало ему сделаться саврасом, шатуном, полюбить трактир, биллиард и кулацкую наживу; какая-то врожденная деликатность отталкивала его от этого, и хоть он ничего не делал, но хотел что-нибудь делать, и притом хорошее. В настоящую минуту это был