Социалист прошлого века
()
About this ebook
Историческая беллетристика Даниила Лукича Мордовцева, написавшего десятки романов и повестей, была одной из самых читаемых в России XIX века. В произведениях отражено отношение автора к той трагедии, которая совершалась в истории, начиная с XV века, в период объединения российских земель вокруг Москвы. Он ярко показывает, как власти предержащие, чтобы увеличить свои привилегии и удовлетворить личные амбиции, под предлогом борьбы за религиозное и политическое единомыслие сеяли в народе смуту, толкали его на раскол, духовное оскудение и братоубийственные войны. Даниил Мордовцев - Социалист прошлого века
Read more from Даниил Мордовцев
Мамаево побоище Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsАвантюристы Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДвенадцатый год Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДержавный плотник Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsФанатик Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМосква слезам не верит Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЗамурованная царица Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsГосподин Великий Новгород Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЗа чьи грехи? Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСидение раскольников в Соловках Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsИрод Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТень Ирода Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsНаносная беда Rating: 0 out of 5 stars0 ratings
Related to Социалист прошлого века
Related ebooks
Zapiski Prostodushnogo: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsKlotil'da Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsОт мыльного пузыря до фантика. Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСлон в полном смысле этого слова Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsThe Land of Olkhovsky Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМашина Ужаса Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМалыш (Мир Полудня) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsSkuki radi Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКурс на прорыв Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsSmert' Lande: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsKruglyj god: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNashi na Dunae Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМетро 2033: Крым 3. Пепел империй Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТак говорил Омар Хайам. Рубайят о смысле жизни. Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsК жизни Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsИмперия. На последнем краю Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsМорской волк Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsSofron Ivanovich Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsBobok Rating: 4 out of 5 stars4/5Хольмградские истории Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСобрание сочинений (Sobranie sochinenij) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNevinnye rasskazy: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЛагос Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNakanune Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЗаписки попаданки (Diary of a guest of other worlds) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsNevydumannye rasskazy o proshlom. Kniga 4 Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТекст как текст Rating: 5 out of 5 stars5/5Райская машина Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsChelovecheskaja volna: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСпящий просыпается Rating: 0 out of 5 stars0 ratings
General Fiction For You
Proshhanie s illjuzijami: Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5Шпионский роман: Russian Language Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsGranatovyj Braslet Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЧерный тмин: полезные советы врача фитотерапевта Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsTureckij gambit: Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5Книга воды Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsДом странных детей: графический роман (Dom strannyh detej: graficheskij roman) Rating: 5 out of 5 stars5/5Мы Rating: 4 out of 5 stars4/5Все ты можешь мечт (Vse ty mozhesh'): Простая инструкция по осуществлению (Prostaja instrukcija po osushhestvleniju mecht) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsAzazel': Russian Language Rating: 5 out of 5 stars5/5Город Пустых. Побег из Дома странных детей: графический роман (Gorod Pustyh. Pobeg iz Doma strannyh detej: graficheskij roman) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsВесь Ильф и Петров Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsТемные аллеи (Temnye allei) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsВесь Толстой: Анна Каренина. Война и мир. Детство, Крейцерова соната, Кавказский пленник и другие Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsБольшие надежды. Сборник (Bol'shie nadezhdy. Sbornik) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsPodrostok Rating: 4 out of 5 stars4/5Атлас. Личная библиотека Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЧерный кот Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsВесь Чехов Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsКогда я тебя потеряла Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsБратья Карамазовы Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsНефритовые четки (Nefritovye chetki) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСкандинавские мифы и легенды: Жизнеописания богов и героев с иллюстрациями и подробными комментариями Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsСборник рассказов Rating: 5 out of 5 stars5/5Горе от ума (Gore ot uma) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsЧерный город (Chernyj gorod) Rating: 0 out of 5 stars0 ratingsБлагородный жулик (Blagorodnyj zhulik) Rating: 0 out of 5 stars0 ratings
Reviews for Социалист прошлого века
0 ratings0 reviews
Book preview
Социалист прошлого века - Даниил Мордовцев
автора.)
I. НА КРЕЙСЕРЕ
В шестьдесят лет все расколы исчезнут. Сколь скоро заведутся и утвердятся народные школы, то невежество истребится само собою. Тут насилие не надобно
.
Екатерина II (Дневник Храповицкого)
По темно-бирюзовой глади Черного моря, от кавказского берега к крымскому, медленно двигался парусный военный фрегат.
Это было еще тогда, когда о возможности двигаться по воде иначе как при помощи парусов или весел ум человеческий еще не загадывал: это было в 77-м году прошлого столетия.
Тихий весенний ветерок, ласково повевавший со стороны Кавказских гор, чуть-чуть надувал белые паруса фрегата, которому, казалось, никогда не суждено переплыть эту бесконечную темно-бирюзовую равнину. Кругом -- подавляющее однообразие. На голубом небе ни облачка. На море -- хоть бы парус забелелся где, хоть бы темная точка показалась на горизонте. Только дельфины, которым, казалось, тоже наскучило это однообразие, то там, то здесь выставляли из воды свои темные изогнутые спины и, словно по команде, кувыркались опять в море.
На фрегате почти не заметно было движения. Матросы, за неимением работы, почти все расположились в передней части судна, и только более копотливые да вахтенные неторопливо возились у своих мест, кто у снастей, кто у руля. Около офицерских кают, в тени, под тентою, на складных табуретах сидело несколько молодых офицеров -- кто курил и молчал, кто изредка перекидывался словами то с тем, то с другим товарищем.
-- А и скучна, господа, эта крейсерская служба,-- говорил белокурый с голубыми глазами офицерик, задумчиво поглядывая на море.
-- Что говорить! Тоска порядочная,-- лениво, как бы нехотя, отвечал другой, темнолицый и сероглазый, ни на кого не глядя.
-- Тощища, мало тоска! Точно белка в колесе: от Кафы к Суджук-Кале, от Суджук-Кале опять к Кафе... Уж и дельфины надоели.
-- А тебе бы в баталию сейчас... Чесменским героем сразу бы стать...
-- Не героем... А вот хоть бы как Евдоким Михайлович, счастливец! Чего он не видел!
-- Успеешь еще... Да что вы все молчите, Евдоким Михайлович! Хоть бы рассказали, как вы мыкались по всем морям, что народу перевидали... А?
Тот, к кому относились эти слова, сидел немножко поодаль и задумчиво глядел вдаль, медленно пуская дымок из коротенького чубука. Это был мужчина лет за тридцать, худощавый, сильно загорелый брюнет с добрыми задумчивыми глазами. В этих глазах, как и в кроткой улыбке, было, казалось, что-то свое, особенное, что никому не высказывалось и о чем, казалось, постоянно думалось.
Когда его окликнули товарищи, он улыбнулся своею доброю, загадочною улыбкою, но ничего не отвечал.
-- А? Много видали?
-- А загар-то у вас на лице почище нашего.
-- Да,-- отвечал тот, к кому обращались,-- я всякого солнца изведал, и южного, и северного.
-- Да также восточного и западного,-- засмеялся голубоглазый, сверкнув своими белыми зубами,-- счастливец вы!
Тот, к которому относились эти слова, молча и с улыбкой пожал плечами.
-- А в скольких кампаниях вы, Евдоким Михайлович, участвовали?-- спросил другой офицер.
-- В тринадцати.
-- Как раз чертова дюжина! -- засмеялся первый.
-- А в архипелажской экспедиции находились? -- спросил второй.
-- Находился... Что за рай земной этот Архипелаг, эти Циклады и Спорады!.. А все дома, на Оке, лучше.
Ему вспомнилось, что в кармане у него, на груди, письмо... Он невольно ощупал грудь... Да, тут... И ему мучительно захотелось домой, туда, далеко, на берег родной Оки...
Я все жду тебя, жду... Я Богу молюсь, морю молюсь: отдай мне его, сине море...
Он глянул на море, оно было больше чем синее. Только недалеко, на небольшом пространстве, оно казалось совсем черным, точно кто окрасил его в этом месте самою густою тушью: это по небу плыло маленькое, одинокое облачко и тень от него ложилась таким черным пятном на бирюзовое море...
Отдай мне его, сине море...
Нет, пока еще не отдает, крепко держит... А так ли там, над Окою, как тогда, шепчется с весенним ветерком кудрявая береза?.. Не то она шепталась, не то мы... Нет, мы... Это не береза нашептывала мне, не ее то был голос: Возьми меня, милый, за синее море, возьми с собой...
-- О чем это вы опять задумались, Евдоким Михайлович?
-- А! Что такое?
-- О чем задумались? -- приставал блондин.
-- Да так... ни о чем, собственно...
-- О далеких морях? О своих экспедициях?
-- Да, пожалуй...
-- А расскажите нам, пожалуйста, где вы бывали? Вот уж сколько мы с вами в море, а вы нам до сей поры не рассказали о своих морских странствиях... Вспомните старину, расскажите... Может, и на нас повеет ветерком с далеких морей да океанов.
-- Да, в самом деле, расскажите, Евдоким Михайлович,-- просил и другой офицер.
-- Право, разгоните тоску и свою, и нашу... Вы, видимо, о чем-то тоскуете.
Туман, туман по долине,
Широкой лист на ялине,
А ще ширший на дубочку,
Понял голубь голубочку,
Да не свою, а чужую...
Это тянул тихо, заунывно какой-то матросик, забившись промежду снастей.
-- Что воешь? Али подыхать собрался?
-- Это он о своей Марусе...
-- Ишь панихиду тянет, со святыми упокой,-- шутили другие матросы,-- и язык-то у хохла суконный, и песня-то суконна.
-- Что ж, Евдоким Михайлович, расскажете?
-- Что ж вам рассказать? -- спросил он.
-- Да всю вашу морскую жизнь... Вспомните все...
-- Хорошо, так и быть... Вспоминать -- значит переживать... Попробую пережить опять мое прошлое, побывать с вами в далеких морях...
-- И расчудесно! Давно бы пора.
-- Отлично! Мы слушаем.
-- Да вся суть-то, господа, не долга, историйка не величка, мыканье как мыканье, да в душе-то за все мыканье много пребывало: и камушки-то самоцветные в душе светились, а порой и жерновом осельным сердце-то приваливало, как там, помните, что привалиша камень с кустодиею. Всего в душе перебывало... Спервоначалу-то, еще мальцом когда был гардемарином, так все больше нудили летом по чухонскому океану, то около Кронштадта, то у Ревеля толчемся. Испытал я и эту морскую болесть, а потом обтерпелся. А молодая-то душа все вдаль рвалась: крылья-то уж Господь Бог дал ей могучие, непоседа душа человеческая, все едино, что вот у вас...
Он кивнул голубоглазому блондину, который жадно слушал.
-- Крылья, и лете-лете на крилу ветренюю,-- улыбнулся смуглый.
-- Да, точно, жаден дух человеческий, все ищет, все рыщет по свету, пока в могилку не заглянет... Ну-с, государи мои, плескались мы сначала у родных берегов, а как доплескался я до мичманов, так и выпустили из клетки, лети, душа!.. Сначала вышли мы в свое пока море, до Копенгагена... И то так и ел глазами все невиданное: и солнце-то, кажись, не так ходит, и люди-то не так созданы... Да это что! Простора еще не было... А там, дальше да больше, больше да шире, и до Портсмута добрались, и весь этот туманный Альбион
очами поедал, и с Цезарем, кажись, да с его легионами блуждал по этим серым берегам... А тут уж, понимаете, государи мои, сам седой старец, его величество океан, на вас дышит величием божиим... Я, дурак, упал на колени перед ним, заплакал от счастья, слезы только кап-кап-кап... Слышу, божеская грудь на меня, на ничтожного мичманишку, дышит, великая грудь... А Алексей Григорьевич Орлов увидал меня в таком блаженном оцепенении да и улыбается. Что,-- говорит,-- Кравков, пробрало?..
И точно я будто бы сам вырос на седых гривах этого великана, точно я выше стал, в груди силы прибыло,