Ассенизаторы

Пролог

И почему у нас раньше такого не было?..

Предполагалось, что слишком уж дорого? Не считали необходимым создавать? Старая же разработка, еще времен первой чеченской кампании — в 1996 году изобретено! Вроде бы и сложного ничего нет: универсальное огневое сооружение — передвижной ДОТ, самая дорогая часть нашего укрытия, в которой непосредственно и установлены средства поражения. Да какие! Два пулемета: семь, шестьдесят два и двенадцать, семь. Кроме них — автоматический гранатомет и противотанковый реактивный комплекс. Непосредственно находящегося в боевом каземате «Горчака» боекомплекта часа на два хорошего боя хватит. Главное, стволы пулеметов не забывать менять, чтобы охладились. Внизу же, в жилом и подсобных помещениях боеприпасов — завались. Все заставлено ящиками, только успевай вскрывать, да снаряжать ленты. На расстоянии двух километров редкая тварь уцелеет. Да и ту разберем на запчасти, только чуть позже, когда поближе подойдет. И таких вот «Горчаков» на нашем рубеже обороны установлено два, перекрывающих друг друга и соединенных единой, скрытой под землей системой коммуникаций.

Кстати, о тварях… Никто толком сказать не может, каким образом они появились на земле? Есть предположение, что прилетели из космоса. Но на чем?.. Первое время пытались хоть одну из них поймать, чтобы узнать, что они из себя представляют. Но когда появились первые жертвы, затею эту оставили. Причем непонятно, что с людьми делается? Внешне — человек человеком, а на самом деле — моментально становится слизняком каким-то безмозглым. Это те, кого удалось эвакуировать по-быстрому. От остальных же, попавших в непосредственное соприкосновение с этой мерзостью, не оставалось вообще ничего… только одежда. Такое ощущение, что их куда-то забирают, причем голыми, в чем мать родила. А, ладно! Пусть об этом болит голова ученых. Наша же задача проще и более насущна: сдержать их натиск как можно дольше, обеспечив эвакуацию населения России в безопасное место через донельзя засекреченный портал, о существовании которого я и сам узнал совсем недавно…

Приемлемое для людей расстояние определили в двести метров. Ближе эти существа подпускать просто нельзя — чертовски опасно. Но, что самое интересное, не для всех. Случалось, что человек при неоднократных контактах с этой мерзостью на очень малом расстоянии оставался абсолютно таким же, как ранее. Правда, следует отметить, что таких фактов чрезвычайно мало, а потому не стоит искушать судьбу.

До моей вахты еще далеко, очередную волну отразили буквально час назад. Оставшиеся в живых твари, предварительно сожрав все, что осталось от их собратьев, ретировались. Справедливости ради стоит сказать, что осталось не так уж и много. Прорвавшихся за полуторакилометровый рубеж уничтожили огнеметчики «Шмелями-М»[1] с зажигательными зарядами, создав обширные очаги огня, при высочайшей температуре которого плавится не только металл, но даже кирпич с бетоном, а органика сгорает практически моментально. После попытки прорыва только-только успели стволы продраить, да пополнить ленты. Сейчас же неплохо бы поужинать — и на боковую, до своей смены или ревуна тревоги…

Успеем ли сами уйти в портал, неизвестно. Но к таким поворотам судьбы нам не привыкать — вся предыдущая жизнь из них состояла. Как-то удавалось выкручиваться…

[1] Реактивный пехотный огнемет повышенной дальности и мощности (РПО ПДМ-З) «Шмель-М». Дальность стрельбы до 1700 м, прицельная дальность 800 м, скорость полета заряда — 125 м/с. По своей мощи, поражающей способности и смертоносности в отношении живой силы не уступает 152-мм осколочно-фугасному артиллерийскому снаряду. В помещениях объемом 90–100 м³ создает объемное горение смеси в течение 5–7 сек., поджигает предметы из горючих материалов (дерево, ткани и др.) и на открытой местности создает ландшафтные пожары за счет образования примерно 20 очагов первичного возгорания на общей площади до 300 м².

Глава 1.

Побег

…Очнулся я, вероятно, от пронизывающего холода, лежа на земляном полу в небольшом по площади помещении с высоким потолком — захочешь, да не допрыгнешь. Вверху виднелся прямоугольной формы люк, забранный металлической, слегка поржавевшей решеткой, через которую пробивался свет, и видно было подобие потолка из нестроганых досок. Тут же подумалось — новый зиндан[2]. Тело пронизывает боль: отбитые легкие, вспухшие желваки с кровоподтеками на ногах и руках, два сломанных зуба, обломки которых царапают язык. Кровь на форменном камуфляже без знаков различия, местами просеченном ударами берцев. Да-а-а! Долго и старательно пинали меня озверевшие боевики за последний неудавшийся побег. Хорошо, что хоть почки удалось закрыть, а то мочился бы сейчас кровью, хотя и им слегка досталось. Слишком уж много было желающих поучаствовать в наказании…

Я — Георгий Мокрецов, позывной Мокрый, естественно перекочевавший со мной из армии, бывший офицер-десантник отдельной бригады специального назначения, ныне капитан милиции, сотрудник специального отдела быстрого реагирования управления по организованной преступности при УВД Энской области, а конкретно теперь — пленный «духов», которого всячески пытаются поставить в положение раба, только получается не очень. Огребаю за это «не очень» по полной программе. Может, надо было смириться, или хотя бы сделать вид, меньше б доставалось? Скорее всего, нет! Давно бы стал холодным трупом. А так поддерживаю у «чехов» злость, что никак не могут меня сломать, принять рабство как должное, вот и стараются изо всех сил. А вообще, не пойму, на хрена я им сдался? Рассказать все равно ничего не скажу, даже если и знаю. Да, нохчам[3] от меня ничего и не нужно, кроме жгучего желания сломать непокорного раба. Прекрасно понимаю, что качественные пытки не выдержит никто, просто нужно знать, на чем подловить конкретного человека. Не всегда человек, умеющий преодолевать физическую боль, выдерживает моральные истязания — причинение боли и страданий близким, верным друзьям.

Вот тут-то «духам» не обломится ничего. От физической боли в свое время научили отключаться, а обо мне боевики не знают ничего, даже имени. Документов с собой на выходе не было ни у кого. Из всей группы, ушедшей на операцию, уцелел только я. Личный состав, вероятно, считается сейчас пропавшим без вести. Слишком глубоко мы зашли на территорию, контролируемую «чехами». О бое сообщить просто не смогли, ввиду невозможности установить связь. Называют меня эти нелюди когда Иваном, когда просто русским, а чаще — «Э! Ты!».

Это была моя третья, за почти год плена, попытка побега. Как и две предыдущие, она произошла спонтанно, волею стечения обстоятельств, без предварительной подготовки. Хотя и говорят, что бог любит троицу, на мне почему-то его математика отказала. Но нечего перекладывать на других ответственность за собственное разгильдяйство. Нет чтобы предварительно все просчитать, прикинуть расклад, захватить оружие, отправив кого-нибудь из охранявших меня «духов» на небеса, решил свалить отсюда на арапа. Вот и получил, что имею. Даже на чью-либо помощь рассчитывать не приходится, добился того, что выделили, похоже, личный зиндан. Так сказать, одиночную камеру. Интересно, что они сейчас для меня придумают? Как еще будут ломать? Не удастся ли это им? Ответа у меня нет. А сваливать отсюда все равно надо, только не как раньше…

Решено! Хватит уповать на случайность, пытаться использовать любую подвернувшуюся возможность! Необходима тщательная подготовка этого мероприятия. Зря, что ли, меня долго и тщательно готовило государство? Давно уже пора эти знания начинать претворять в жизнь! Интересно, сколько я валялся без сознания? Если учесть, что сейчас, похоже, день, то прошло часа четыре. Да-а-а! Неслабо!

Вообще-то, хватит землю греть! Не хватало еще подцепить что-нибудь типа воспаления легких. Тогда точно трындец. Очухаться сил не хватит. Глупо надеяться, что боевики начнут наперебой пичкать меня лекарствами. Пожрать, и то дают нерегулярно, бросают отбросы, как собаке. К слову, собак-то нохчи совсем не любят, потому и мало их в местных дворах, а это совершенно напрасно! Хорошая собачка, если ее любить, способна на многое, и, в отличие от человека, никогда не предаст! Этот же зверь считается здесь «грязным» животным, не заслуживающим уважения, к которому и отношение соответствующее.

И ничего не поделаешь, неаппетитно, конечно, но приходится есть, чтобы не протянуть ноги с голодухи. Хорошо, что во время спецподготовки в Рязанском высшем воздушно-десантном, да и позже, в войсках, приучили не обращать внимания на такие мелочи, а потреблять в пищу все, что пригодно и съедобно в принципе.

Вставать категорически не хочется! Мозг так и ищет хоть какую-то отговорку, чтобы еще чуть-чуть отсрочить момент, когда придется собрать всю силу воли и подняться, превозмогая боль. Кажется, кто-то невидимый старательно нашептывает — полежи еще немного, расслабься. Пока лежишь, тебе не больно, а как только поднимешься — будет просто невыносимо.

Нет уж, хрен Вам, товарищ командир! Я все равно встану, не поддамся на провокацию! Не из того теста слеплен! Иначе просто не попал бы служить в спецназ. Подъем, зараза, слабак, слюнтяй! Нечего валяться, изображая смертельно больного, никто тебя не пожалеет, сопли не подотрет! Встать, капитан!!!

Превозмогая боль в отбитых ногах, опираясь на стену руками, боль в которых нисколько не меньше, медленно приподнялся и для начала просто сел на пол, опершись спиной о стену. Ничего, терпи! Боль скоро пройдет. Это просто молочная кислота делает свое мерзкое дело. Не раскисать! Ну-ка, воин, подъем! Встать на ноги!.. Кое-как удалось подняться, опираясь на стенку. В неподвижном положении боль постепенно начала уходить. Вот суки! Мучайся из-за них тут! Ничего, немного отойдет, я на вас еще отосплюсь! Кровью умоетесь…

Ну и что? Так и будем просто стоять? А ну-ка, пошел по периметру. Пусть расстояния там и немного, но тебе хватит для начала… К концу третьего круга с меня градом пошел пот. Сам не заметил, как согрелся. Ногам стало заметно легче. Это я еще с училища просек, что перегруженные мышцы нужно разогревать движениями, тогда молочная кислота начинает разлагаться, и, пусть не сразу, но полная функциональность возвращается значительно быстрее.

Ох, и холодно же в этой яме! Только затормозишь, тут же постепенно начинаешь замерзать. Продолжая мерять «камеру» ногами, начал прикидывать, что выкопали этот зиндан недавно. Стены еще не просохли. Наверняка, специально меня в него бросили, чтобы заколел. Идиоты! Так вы только злости добавите, да голову заставите работать. Собственно говоря, давно пора бы ей уже заняться тем, для чего в основном она и предназначена, а не только «в нее есть». Кстати, кормить сегодня, похоже, не собираются. Вот носороги мандариновые! Хоть в Страсбург жалуйся! Только до него еще и добраться надо, но такой возможности, судя по всему, мне предоставлять не желают…

А для меня стены и пол следовало забетонировать, да покрепче. Иначе из чего угодно оружие сделать могу, даже из глины. Разочаровывать «духов» раньше времени не стану, пусть мои выходки станут для них приятной, или не очень, неожиданностью!..

Сколько, интересно, кругов я успел намотать? Надо было посчитать — хоть какое-то занятие. Другого-то все равно нет. То есть, почему это нет? Забодался уже ходить, даже про боль подзабыл, начинает отпускать, но для полного счастья нужна нагрузка, иначе все это — мартышкин труд. Ну что? Начнем приседания? А, давай!.. Раз восемьдесят сделал, согрелся от всей души. Пора и руками заняться. Что для них лучше всего подходит? Ну конечно же, как обычно: «упал-отжался»!.. С этим похуже. Всего-то двадцаточка получилась, а вообще, запросто до сотни раз делаю, но вот покоцанные мышцы больше не дают. Ладно, пока хрен с ним, будем тренироваться.

Только как бы что-нибудь закинуть в топку, а то живот уже к спине прирастать начал. В этом ИВаСи[4] кормежка вообще предусмотрена? Нда! Для меня, вероятнее всего, сегодня нет. Печально, но факт. Ну что же, и в этом придется искать положительные моменты. Чтобы отвлечься от мыслей о еде, можно подумать о чем-то другом, например, прикинуть, что мне дали мои предыдущие попытки покинуть столь гостеприимных хозяев. Кроме шишек и синяков, естественно. А дало это то, что в данный момент я точно знаю, где нахожусь. Карту Чечни, хоть и не в совершенстве, я помню. Сейчас «завис» в ее южной части, а именно — в Бугарое. Если честно — изрядная задница, из которой выбираться достаточно проблематично. Дорога отсюда только одна, идет по ущелью в сторону реки Аргун вдоль ее притока Дзумсэри. Собственно, в Бугарое это чудо цивилизации и заканчивается. Дальше имеются только вьющиеся по горам еле заметные даже не грунтовки, а просто наезженные дорожки. По этой «автостраде» покинуть сей уютный уголок однозначно не получится. Ее «духи» перекроют в первую очередь. Остается один путь, точнее несколько, но однотипных — в горы, причем желательно в юго-восточном направлении, то есть как раз в сторону, противоположную нужному для меня и ясному для боевиков направлению. Зато там есть лес, где мне не то что «духи», а и сам черт не брат. Одна незадача — без оружия уходить нельзя. Случись что, голыми руками от нохчей не отобьешься, да и зверья в горах хватает. Те же волки, к примеру. Когда нападает стая, а охотятся они только стаей, от нее может помочь разве что пулемет, внезапно вытащенный из-за пазухи. Это я к тому, что вооруженный человек волков, как правило, в виде добычи не прельщает. Горького опыта общения с такими индивидуумами у четвероногих хватает. Предпочитают обходить стороной.

Итого, требуется, как минимум, автомат и нож, желательно бы еще что-то бесшумное, в идеале АПБ[5], еще большем — ПСС, но к нему патроны искать замучаешься. И где все это можно добыть? Ответ лежит на поверхности: конечно же, у моих охранников. Как мне кажется, они даже в сортир выходят с оружием и при полной амуниции. Вечно наряжены, как новогодние елки. Того только не понимают, что с таким избытком оружия на себе они просто так и напрашиваются на то, чтобы кто-то, знающий в этом толк, отобрал у детишек все игрушки и использовал по назначению. До смешного доходит: бродит по двору такой гориллоид, поверх непременного камуфляжа висит разгрузочный жилет, на шее автомат, на хрен в данный момент не нужный, используется как подставка для рук, ну, возможно, еще ремнем грязь с шеи стирает. Из разгрузки или сбоку из кобуры по-ковбойски торчит пистолет, чем круче, тем лучше, очень любят АПС, даром, что путем стрелять из него не умеют. А эта машинка хороша только в умелых руках. Дальше зависит от конкретного индивида. У кого на поясе, у кого в разгрузочном жилете, у некоторых в специальном кармане камуфляжа справа-сбоку-сзади, у отдельных кадров — пристегнут к ноге нож. У какого-то всего из себя важного видел даже НРС-2[6]. Гранаты в специальных кармашках — вообще необходимый атрибут каждого. Остается придумать, как это имущество прикарманить?

Продолжая греться физическими упражнениями, прикидываю, что каким-то образом надо заставить охраняющего меня боевика спуститься вниз. Когда приносят еду, то один спускается, а второй стоит на лестнице, держа меня на прицеле. По крайней мере, так было раньше, когда сидел в другой темнице, где, кроме меня и прапорщика, находились еще двое солдат-срочников. Ослабленные до невозможности. Но зато являют собой яркий пример, до какого состояния можно опуститься, если смириться с рабским существованием. Как я их ни уговаривал идти со мной в побег, так и не согласились, испугавшись. Кстати, не исключено, что кто-то из них меня и сдал «духам», надеясь на послабления. Даже наверняка! Больно уж довольный взгляд был у Салмана, главаря всей этой банды, базирующейся здесь, в горном селе, когда сразу после поимки приволокли к нему. Дескать, ты еще и не намылился бежать, а мне уже доложили.

Осуждать парней не берусь. Что с них взять? Со школьной скамьи сразу в армию, которую, если откровенно, им любить не за что. Они же даже года не отслужили, соответственно, прелести «черпаковства» и «дедовства» не знают. Досталась им только пахота с утра и до вечера, а порой и ночью. Хоть дедовщины в армии официально и не существует, но в несколько завуалированном виде она все-таки есть.

С другой стороны, что же это Салман так неосторожно сдал своих информаторов? Вообще-то он довольно неглупый, если не сказать больше. Должен понимать, что догадаюсь, кто меня заложил. И тогда ничего конкретного он больше не узнает. Вывод напрашивается сам собой — парней, скорее всего, уже нет в живых. Не в этом ли и кроется причина, по которой меня сунули в неподготовленную темницу? Какая разница, где буду сидеть в одиночестве? А тем временем притащат новых пленных, с которыми волей-неволей придется общаться, а возможно, что они уже в том зиндане и находятся, только не обломали их еще пока. Поэтому совать к ним такого волка, как я, конечно же — верх неосторожности. Не могут они не понимать, что из сырого материала что угодно вылепить сумею.

Что-то мысли поехали не в том направлении. Парней, конечно, жаль. Но жизнь на этом не остановилась. За них я еще поквитаюсь, но позже, а для этого просто необходимо вернуть себе свободу.

Значит, как-то нужно «душару» заставить спуститься ко мне, да еще и не настороженного. Еще лучше, если он будет оскорблен до глубины души и обязательно захочет меня наказать, сиречь качественно попинать. Показать свою удаль молодецкую. Оскорбить же его можно, если качественно проехаться по самолюбию в уничижительном тоне. Правда, это действует безотказно только в случае, если есть свидетели оскорбления. «А зачем нам кузнец? Нам кузнец не нужен». Можно также, что даже лучше в плане доведения до кипения, оскорбить его самого и его же мать. Чайник из боевика выйдет знатный. Почему-то эти горячие кавказские ребята при упоминании матери теряют даже чувство самосохранения, так и норовят разборки учинить, причем, немедленно.

Вот это-то качество нам и на руку. Только с двоими справиться проблематично будет, не восстановился еще до нужного состояния. Одного без особых проблем уделаю, тем более, есть у меня какое-никакое, а оружие — гитарная струна, спрятанная в шов. Обыскивать эти бараны горные так толком и не научились. Пока возможности использовать ее не представлялось, но, по законам жанра, если висит на стене ружье, оно обязательно должно выстрелить. Для того же, чтобы конвоир спустился один, не позвав никого на подмогу, нужно, чтобы я в его глазах выглядел довольно слабым, с которым он без труда может справиться. Значит, не будем разочаровывать клиента. Если все удастся, он будет несказанно удивлен перед скоропостижной смертью. Ну, а не получится, соответственно, это будет последняя выходка в моей жизни. Лучше уж так, чем остаток своих дней просидеть в яме, куда даже свет почти не попадает. День на дворе или ночь, узнаешь только по слабому отсвету сквозь решетку люка.

Кстати, пока грелся и размышлял, снаружи стемнело. Пожрать же все еще ни одна гадина мне предложить не собирается…

Устав мерять ногами периметр зиндана, присел на корточки возле стены, опершись об нее спиной. Глаза сами собой закрываются от усталости. Отдых просто необходим, даже без еды можно протянуть довольно продолжительное время, правда, не с таким расходом энергии, как у меня сегодня. Сам не заметил, как заснул…

* * *

…Яркое солнце светит. Желтые металлические зайчики пляшут в глазах. Не сразу понимаю, в чем дело. Прямо передо мной знакомые лица и сплошной золотистый ковер… Выпуск… Красивая парадная форма темно-синего цвета так здóрово гармонирует с золотыми погонами…

А вот я уже в какой-то комнате… Мебели почти нет, голые стены, оклеенные полосатыми обоями. Это моя первая, полученная после женитьбы квартира. Отдельная бригада спецназначения — здесь я отдал свой первый в жизни приказ… Я чего-то жду. Даже во сне чувствую, как замирает сердце. Вдруг распахивается дверь и влетает она! И будто светлее стало, она сама как солнце, золотистой копной горят волосы, голубые глаза не отрываются от моих, в руках букет ее любимых желтых тюльпанов. Моя жена — Наташка, смысл моей жизни… И вдруг она как бы удаляется… Пытаюсь дотянуться до ее рук, удержать, но не хватает буквально чуть-чуть. Рванулся к ней и… проснулся. Ноги затекли… Пытаюсь встать, но удается с трудом. Кое-как, держась за стену, поднимаюсь. Что же это было? Сами собой нахлынули воспоминания…

* * *

…Молодым лейтенантом выпустился из училища. На плечах отливающие золотом погоны. Документы уже на руках, осталось добраться до места назначения. Обустроюсь в части, решу вопрос с жильем, тогда и жену туда перевезу. Женился на своей милой Наташке на последнем курсе. Парни из взвода завидовали — такую красавицу отхватил. И что она во мне только нашла? Ничем от остальных курсантов не отличался. Может быть, мы немного и выделялись среди остальных на своей специальности «Перевод и переводоведение» качественным знанием языка наиболее вероятного противника. Но со своей женой я общался-то по-русски, так что вряд ли это сыграло какую-то особую роль. Не думаю, что она мечтала видеть меня военным атташе в каком-либо посольстве. Да и знать, что за этим названием скрывается совершенно иная специализация — «Применение подразделений специальной разведки» — она не могла. Обо всем, что касается службы, в подробности ее не посвящал, в дипломе же обозначена совершенно нейтральная специальность: «лингвист-переводчик», как бы даже и не имеющая отношения к десанту.

Прибыв в бригаду, сразу же с головой окунулся в службу. Получил под командование взвод. Первое время чуть не ночевал в расположении, ставил авторитет среди подчиненных. Да и в наряды молодых офицеров назначают чаще других. Одно радует — отношение командования к судьбам свежеиспеченных лейтенантов было на высоте. В общежитии прожил недолго. Комбриг, узнав, что вот-вот должен привезти к месту службы жену, выделил однокомнатную квартиру в только что построенном доме на территории военного городка. Обустройством ее я и занимался все свободное время, которого оставалось не так уж много.

Время летело незаметно. Боевая учеба перемежалась учениями, нарядами. Со своей половинкой регулярно обменивался письмами, в которых постоянно продолжал признаваться ей в любви, расписывал прелести местной жизни, описывал нашу с ней квартиру. Нерегулярно, но удавалось выезжать в областной центр, где в обязательном порядке наведывался на почту и разговаривал с Наташкой по телефону.

Подошло время очередного отпуска, во время которого, естественно, поехал в Рязань, где моему прибытию несказанно обрадовалась любимая. С посветлевшим лицом носилась всюду, куда только было необходимо, с документами, увольняясь с места работы, решая вопросы с квартирой. Родители ее несколько лет назад погибли в автокатастрофе, другой родни не было. Отпуск пролетел моментально. Контейнер с вещами отправился к месту назначения, а мы вдвоем решили лететь самолетом. С огромным трудом приобрел билеты, и на следующий день мы с высоты разглядывали в иллюминатор расстилающиеся под нами красоты.

Такси из аэропорта доставило нас к воротам КПП. Далее — пешочком до самого нашего дома. Оглядев слегка подзапущенную квартиру, моя Наташенька немедленно влепила мне выговор, правда, «без занесения», и наряд на хозработы. Оставшийся последний день отпуска провели вместе, наводя порядок…

* * *

…Снова замерз. А наверху, похоже, дождь идет. Точно, вон и охранник под крышу залез, не желает мокнуть, курит, зараза. Ну-ну! На посту и курить? У меня во взводе ты бы отжимался до тех пор, пока окурки из легких не посыпались.

А ведь это шанс! На улице, судя по звукам, не просто дождь, а ливень, да еще и с сильным ветром. Хороший хозяин в такую погоду собаку на улицу не выгонит. То-то «дух» под крышу забрался. Раньше, видать, на солнышке грелся, потому мне его и не было видно. Новой пакости от меня сегодня ждать не должны, наверняка считают, что попинали хорошо, поучили уму-разуму. Гаденыш вроде бы один. По крайней мере, второго не видать. В банде он, насколько я понял, за «шестерку», больно уж неуважительно с ним Салман разговаривает, а это — показатель. Соответственно, если не придет смену звать, сразу и не спохватятся. Могут только заподозрить, что спит, да попытаются подловить на этом. От этой неизбежной случайности застраховаться невозможно. Погодка же — как по заказу! Приступим…

Первым делом старательно открутить от камуфляжа две пуговицы. Благо, за время плена нитки порядочно подопрели и поизносились. Так что особых проблем с отделением пуговиц не было. Далее — аккуратно вынуть из шва струну. Хорошая штука — третья струна от гитары. Первая и вторая слишком тонкие, остальные уже толстоваты. А эта самое то! Главное, чтобы моих приготовлений не заметили, иначе мероприятие не состоится. Удавочка готова. Теперь, чтобы не блестела, испачкать ее глиной. Ну что? Начинаем концерт по заявкам?

— Эй! — говорю достаточно слышно, но слабым голосом. — Пожрать что-нибудь принеси. Меня сегодня еще не кормили.

— И не будут! — ухмыляется. — Салман сказал тебя неделю не кормить.

— Ты, чурка хренова, может, сразу пристрелишь лучше? Дай пожрать.

— Еще раз так скажешь, я тебе мозги по стенке размажу.

— Мóчи у тебя не хватит, чурек. Я же знаю, как ты бьешь. Словно своего любимого ишака по жопе гладишь, когда готовишь к употреблению, — жестом показал, какому именно.

Смотрю, начинает медленно закипать, но,