Мир во спасение

СПАСЕНИЕ

ГЛАВА 1

Империи рождаются и умирают лишь ценой большой крови и великих бедствий. Так пусть же те империи, что уже существуют, сохранятся как можно дольше.

Марк Авель. Философия государства

— Эх, такую империю просрали! — Вопль, полный отчаянья, утонул в грохоте разрывов, от которых бункер заходил ходуном.

С высокого свода начали падать обрывки проводов, озаренные искрами синего пламени, сыпаться мраморная крошка и ошмётки изысканной лепнины. Один за другим погасли все светильники, и наступила полная темнота. Оставалось только ждать, когда обрушится бетонный купол, похоронив под собой всех — аристократов, генералитет, правительство, референтов, светил науки и культуры, лакеев и даже музыкантов, которые с упорством обреченных продолжали играть «Восславься же, мир наш, под скипетром вечным». Этот гимн еще неделю назад гремел на площадях, под его первые аккорды каждое утро просыпались все жители Дарии, самой счастливой, самой благоденствующей и самой мирной из планет обитаемой вселенной.

Внезапно настала тишина, и всем «заживо погребенным» показалось, что они не только ослепли, но и оглохли. С последним разрывом стихла и музыка. Приступ ужаса сковал даже оркестрантов. Тишина там, снаружи, была страшней, чем грохот канонады — она означала, что всё кончено, последний рубеж обороны смят, и очень скоро толпа озверевших хамов ворвется сюда, чтобы грабить, насиловать и убивать.

— Ваше Высочество, пойдемте… — Шепот Тейла, начальника внутренней стражи Второй имперской резиденции, прокрался прямо в ухо.

— Куда? — спросила принцесса Анна, не рассчитывая, впрочем, на вразумительный ответ. Если бы этот придворный лизоблюд, за какой-то год выбившийся из простых охранников на маршальскую должность, действительно знал, как отсюда выбраться, он давно сбежал бы сам.

— Тише, тише… — Он посмел в темноте взять ее за руку. — Выход есть, но только для вас, моя повелительница.

— Я останусь со своим народом, — невозмутимо заявила она, вырвав из его цепких пальцев свое запястье. — И вам советую умереть, как велит долг.

— Ваш народ, моя повелительница, там — снаружи. И он очень хочет проникнуть сюда, чтобы убить и вас, и меня, и всех остальных. Так что я извиняюсь, но…

Анна почувствовала что-то недоброе в его голосе, но прежде чем она решилась воззвать к другим подданным, широкая ладонь зажала ей рот, а невероятно сильная рука перехватила талию.

Сначала Тейл ухитрялся бежать почти бесшумно, но когда впереди открылся узкий тоннель, залитый бледным синеватым светом ламп аварийного освещения, он бросился вперед со всех ног, уже не заботясь о том, что кто-то услышит гулкий топот его лакированных штиблет. Он даже принцессу перекинул через плечо, предоставив ей свободу кричать что угодно.

— Отпусти!

— Не могу, — ответил он спокойно и непреклонно. — Последняя воля императора. Потом — хоть казните, хоть милуйте. Но я должен вас спасти. А там — хоть казните, хоть милуйте — дело ваше.

— Пусти! Я сама пойду…

— Никак нельзя. Нам не идти надо. Нам бежать надо…

— Я побегу.

— Нам быстро надо.

Только теперь она услышала крики и топот гнавшихся за ними людей. Нет, это еще не были орды мятежников, ворвавшиеся в самый прочный, самый неприступный бастион империи. Это аристократы, генералитет, элита нации и придворная челядь после минутного замешательства бросились за ними, надеясь также найти путь к спасению.

— Ещё немного, моя драгоценная! Только не рыпайтесь, а то мне трудно и вас придерживать, и бежать…

— Вот и оставь меня!

— Никак нельзя. Затопчут.

Она перестала сопротивляться, и погоня действительно начала отставать. Преследователям было тесно в узком коридоре, и вскоре начали доноситься вопли тех, кого сбила напиравшая сзади толпа. Позади росла «баррикада» из человеческих тел, и было уже не важно, кто оказался внизу — официант или гофмаршал. Момент истины! Внезапная революция уравняла всех в праве на смерть.

За очередным поворотом обнаружилась бетонная перегородка с массивной стальной дверью. Тейл непочтительно сбросил принцессу с плеча и, продолжая цепко держать ее запястье, нашарил свободной рукой в кармане связку ключей. Он торопился, страх, похоже, овладел и им, несмотря на близость спасения. Связка дважды падала на пол из его дрожащих пальцев, прежде чем ему удалось вставить нужный ключ в замочную скважину и повернуть его дважды. Когда Тейл со второй попытки набрал на клавиатуре код доступа и на пульте загорелась желтая лампочка, преследователи, недавние верные слуги короны, опора трона, сливки общества, оказались уже настолько близко, что можно было распознать отдельные голоса в мощном реве толпы.

— Пусти, тварь! — кричал министр народного образования.

— Ой, нога-нога-нога! — вторила ему первая фрейлина покойной императрицы, очень спортивная барышня, невзирая на преклонный возраст.

— Именем Господа! Расступись! — заявлял о своих правах настоятель дворцовой молельни, отличавшийся не только громогласным баритоном, но и атлетической мускулатурой.

— Сейчас-сейчас, — бормотал себе под нос Тейл, нетерпеливо притопывая каблуком. — А теперь, дражайшая принцесса, приложите правую ладонь сюда. — Он указал на серую пластину под клавиатурой замка. — Быстрей, а то затопчут!

— Отпусти, тогда приложу.

— Да. Конечно… — Но запястья он не выпустил, а сам припечатал ее ладонь к датчику.

Стальная створка неспешно отъехала в сторону, и за дверью обнаружился ярко освещенный ангар с одиноко стоящей посредине круглой стартовой площадки прогулочной яхтой «Принцесса Анна». Изящная, как клипер, мощная, как крейсер, — гордость дворцового «гаража», куплена на деньги налогоплательщиков непосредственно на Фабрике, подарок императора Ламарка II своей юной наследнице на шестнадцатилетие. Всего-то полгода прошло со дня того пышного и шумного торжества. И тогда еще в воздухе не пахло ни грозой, ни смутой.

Тейл буквально швырнул ее в открывшийся проход и со всех ног бросился к трапу, как будто забыв о существовании принцессы, которая, запутавшись в длинном роскошном платье, пыталась подняться с холодного бетонного пола.

Двери в ангар не дали закрыться — гофмаршал успел воткнуть в оставшуюся щель свой жезл, и десятки рук вцепились в тяжелую стальную створку. Но шансов у них не было — те, кто отстал от лидеров, всей массой навалились на самых проворных, и уже через пару секунд безжизненные конечности многорукого чудовища обвисли, придавленные дверью.

— Принцесса, у вас не больше минуты, чтобы подняться на борт. — Тейл уже стоял на верхней ступеньке трапа с довольной ухмылкой на лице. Ещё бы: теперь та, от которой когда-то зависело всё — карьера, судьба, жизнь, находилась в его полной власти. Теперь он мог ставить условия, отдавать приказы, казнить и миловать. — Время пошло! — Он исчез в парадном люке, и вскоре яхта озарилась гирляндой огней, а из бортовых динамиков раздался имперский гимн.

Анна тут же вспомнила стартовый ритуал: начало гимна — запуск всех систем, а последний аккорд — включение стартовых двигателей. Тейл приврал. Не минута — как минимум три…

«Восславься же, мир наш, под скипетром вечным…»

Подол платья зацепился за какой-то крюк, торчащий из бетона.

«Восславься, державный властитель, в веках…»

Она рванулась вперед, и целый клок тонкого эберского шёлка с треском оторвался от подола.

«Всей мудростью этого мира отмечен…»

Сломался каблук, и пришлось сбросить туфли, которые вообще каким-то чудом держались на ногах, пока Тейл тащил ее к ангару.

«Всю силу вселенной держащий в руках…»

Остатки верхней юбки свалились под ноги, и стоило немалых трудов сохранить равновесие.

«Под дланью державной, хранящей планету…»

О первую ступеньку трапа она всё же споткнулась, но вовремя ухватилась за поручни.

«Сквозь тернии к звёздам мы мчимся вперёд …»

Десять-одиннадцать-двенадцать!

«На недругов козни найдет, что ответить…»

Последняя ступенька осталась позади, но люк уже начал закрываться. Надеяться на то, что Тейл станет ее ждать, было смешно.

«Великий могучий дарийский народ…»

Она всё-таки споткнулась о сумку с инструментами, которая стояла прямо посреди прохода. Видимо, в честь мятежа ремонтники, бросившие работу, не сочли нужным убрать за собой. Ступню едва не прищемило, закрывающимся люком, но в последний момент Анна успела отдёрнуть ногу. Теперь можно было просто лежать на алой ковровой дорожке и ждать, пока начнется мягкая вибрация, и яхта неторопливо выплывет из стартового тоннеля, пройдет на малой высоте над центральными улицами и площадями столицы, а потом растворится в низких белоснежных облаках.

Нет! Флот едва ли не первым перешёл на сторону мятежников, и огонь по бункеру вел крейсер «Эос», гордость Его Императорского Величества Первой эскадры.

Ее обожгла внезапная мысль об отце, который лично повел в неравный бой свою гвардию и, конечно, не мог остаться в живых. Но Тейл! Он-то не может не знать, что сейчас, едва жерло тоннеля останется позади, надо включать форсаж и мчаться, наращивая скорость до предела, пока корабли мятежников не открыли огонь. Хватит одного залпа, чтобы расправиться с беззащитной яхтой, где нет экипажа, а в капитанском кресле придворный прощелыга с правами пилота-лю­бителя…

Не хотелось появляться перед последним подданным в платье, разорванном до пупа, но времени на переодевание не было, и она, подобрав уцелевшую часть подола, устремилась в пилотскую кабину.

— Успела?! Надо же… — Тейл выглянул из-за спинки кресла и как-то слишком уж двусмысленно подмигнул. — Хорошо выглядишь, ­принцесса…

То, что он внезапно перешел на «ты», потрясло ее не меньше, чем революция, штурм, бегство и разорванное платье…

— Как ты смеешь…

— Я? Смею? А почему бы и нет… — Он больше не оборачивался, он смотрел только вперед, на свет в конце тоннеля, который стремительно приближался. — Ты теперь никто. А у меня хотя бы есть эта яхта, а здесь добра — на всю жизнь хватит, если скромно… На любой планете. Так вот…

— Это моя яхта!

— Сядь-ка в кресло, а то сейчас перегрузочка будет будь здоров… Сломаешься.

Она подчинилась. Действительно — унижение, которое сейчас приходится переживать, — не повод для того, чтобы желать себе смерти. Мертвым, как правило, труднее мстить своим обидчикам. Анна уселась в кресло штурмана, пристегнула ремни, и в тот же миг всё тело налилось тяжестью.

Едва яхта пробила плотный слой облаков, а небо стало темно-фиолетовым, вокруг начали мелькать алые стрелы лазерных лучей, но все они проходили слишком далеко, как будто пилоты истребителей очень старались, чтобы не попасть в цель.

— Да… Гордись, принцесса, рыцари неба в душе остались верны престолу. — Тейл усмехнулся. — Но это ненадолго. — Он потянулся к пульту управления маршевым двигателем.

— Стой! Ты! Безумец! — Анна попыталась остановить его, поскольку включение фотонного ускорителя всего в трех милях от поверхности планеты вывернет наизнанку этот город, разнесёт в пыль всё — и дворцы, и предместья.

— Не лезь! Кого жалеешь?! Тех, кто хотел тебя убить? Тех, кто предал тебя?!

Она попыталась перехватить его руку, но не успела. Тейл быстро и уверенно набрал на пульте нужную комбинацию цифр (откуда только узнал?) и спокойно нажал кнопку «Пуск».

— Не смей! — Но было поздно. Поверхность планеты под яхтой окрасилась алым цветом, и вскоре «шарик» начал заметно уменьшаться в размерах.

— Ну нет другого способа вырваться из этой дыры! — попытался оправдаться Тейл, но Анна его уже не слышала. Сознание покинуло ее в тот момент, когда городом, где прошла вся ее прошлая жизнь, овладел беспощадный испепеляющий смерч.

Она очнулась, ощутив, как жесткие липкие пальцы пытаются сорвать с нее остатки одежды. Выдержка, выдержка и ещё раз выдержка... Тейл не должен понять, что его пленница в сознании, раньше, чем получит единственный точный, почти смертельный удар. Пусть лапает… Теперь, когда не стало ни власти, ни привилегий, ни Родины, когда она осталась одна против целого мира, стоит умерить свою спесь. Пора научиться ждать, пора становиться сильной, пора отбросить чванство и высокомерие. И не надо себя жалеть — теперь это ни к чему… Холодный поток энергии медленно стекает по руке и скапливается чуть выше запястья. Ещё немного, и всё будет кончено — одним врагом станет меньше. Главное — нанести удар точно в цель, положившись на чутье, не открывая глаз даже на долю мгновения, чтобы не выдать себя. Малейшая ошибка — и все усилия пойдут насмарку, и, возможно, ей придется навсегда стать рабыней этого мерзкого безжалостного чудовища… Вот так — чуть ниже сердца. Только бы услышать его биение, только бы не промахнуться…

Тейл, похоже, так и не успел понять, что случилось. Его руки продолжали ползти по ее бедрам, а глаза уже остекленели, и голова начала валиться набок.

— Вот так… — Она скинула с себя его тело, которое с грохотом упало между кресел.

Почему-то вдруг захотелось расплакаться. Никогда раньше ей не приходилось применять этот удар против живого человека. Только отработка на манекенах — много-много раз, до исступления. Император Ламарк не жалел средств на образование любимой дочки, а тренера по боевым искусствам он выписал для нее с самой Земли. Тот, правда, за пять лет так и не выучил дарийского наречия, и Анна вынуждена была в необходимых пределах освоить окинавский диалект.

Но теперь, когда один ее удар вывел из строя крупного сильного мужчину, ей вдруг стало не по себе. Нет — никаких слез, никаких переживаний! Он сам виноват во всём — и в мятеже, и в гибели императорской семьи, и в разрушении столицы, и в том, что она теперь осталась одна наедине с враждебным миром. А то, что он ее спас, не считается — наверняка за этим стоял лишь холодный расчет…

Она присела на корточки рядом с телом — лишь затем, чтобы проверить, был ли удар смертелен или только на время отключил противника. В первом случае пришлось бы самой управляться с яхтой, извлекая из памяти весьма скудные знания о навигации. А во втором — постоянно держать его либо на привязи, либо под прицелом. Кстати! Вот о чем стоит подумать в первую очередь: оружие! Пирамида с лучевыми карабинами роты почетного караула стояла в соседнем отсеке, и надо было успеть сбегать туда и обратно, пока Тейл не очнулся.

Она метнулась к выходу, но смогла сделать только один шаг — Тейл внезапно ожил и вцепился железной хваткой ей в лодыжку.

— Наивная моя… — прошипел он и попытался подняться на колени, держась за сердце свободной рукой. — Неплохо, принцесса, неплохо… Недооценил. Но ничего. Сейчас… Сейчас я отдышусь немного. Ты уж подожди — не спеши.

Анна попыталась вырваться, но безрезультатно.

— Пусти!

— Зачем? Ну зачем мне это надо… — Он усмехнулся и начал подтягивать ее к себе поближе. — И зачем нам ссориться? Нам сейчас нельзя друг без друга. Предлагаю мир. Мир и союз.

— Руки убери!

— Конечно-конечно… Но не так сразу. Сначала я должен убедить тебя, что так делать больше не стоит. Я, знаешь ли, предпочитаю спать спокойно — без страха, что прибьют во сне. А для этого есть только два способа: или избавиться от тебя, или убедить, что между нами возможна большая человеческая дружба.

— Вот как?! — Она постаралась, чтобы в голосе звучало как можно больше высокомерия, но получилось скорее слезливо, чем пафосно. — И зачем ты мне нужен?

— Во-первых, ты и сама не уверена, что справишься с яхтой. Во-вторых, откуда тебе знать, куда лететь, что делать и как вообще жить дальше. А в-третьих, я всё-таки тебя спас, и хоть малейшее чувство благодарности должно быть. Так?

— Не думаю, что ты сделал это из чувства долга.

— Правильно. Не думай. — Он отпустил ее и неожиданно легко поднялся на ноги. — Я тебе даже больше скажу: ты мне вообще не была нужна. Я прихватил тебя только ради твоей ладошки — без нее бы дверца не открылась, и нас бы затоптали, невзирая на чины и звания. Революции очень портят людей… Да ты присядь — так удобнее будет беседовать.

Тейл помог ей подняться и вновь усадил в штурманское кресло.

— Предположим, ты убедил меня, что мне без тебя никак, — ответила она спокойно и с достоинством. — Но я-то тебе зачем?

— А может, ты мне просто понравилась. Чисто по-человечески. Мне и раньше казалось, что ты отличаешься от всей своей семейки в лучшую сторону… Добрее, умнее, человечнее, что ли…

— Тебе ли говорить о человечности… — Она вспомнила о только что разрушенном городе, где погибли сотни тысяч людей, в том числе и весь цвет нации.

— Я лишь спасал свою жизнь. Единственно возможным способом. И вот, кстати, ещё одна причина беречь тебя — чтобы было на кого всё свалить. Мол, был приказ от августейшей особы. А что! Действительно, единственный способ сохранить наследницу Дарийского престола, а заодно и подавить мятеж! Разве не так?

— Ты тварь циничная…

— Грубо. Но справедливо. Но заметь — я ничем не хуже большинства придворных. Просто я успел раньше. Просто я был готов. Просто я раньше других сообразил, что делать. И поверь: не о чем сожалеть. Ты хоть знаешь, из-за чего поднялся мятеж?

— Какая разница! Они всё равно не имели права.

— Право-то они как раз имели. Революция была санкционирована Лигой Окраинных Миров.

— Лжёшь!

— Ну сама подумай — зачем мне врать… А ты знаешь, что последние пятнадцать лет треть бюджета империи шло на покрытие карточных долгов Его Императорского Величества?! И средний доход граждан упал за это время вдвое! Да что там — граждан! Он даже армии и полиции урезал жалованье. Сам пилил ножки собственного трона. Даже странно, что бунт не начался пятью годами раньше… А ведь его предупреждали умные люди. И где они теперь! Кто-то в изгнании, а кто-то в могиле.

— Замолчи!

— Нет. Я тебе всё расскажу. Может быть, тогда до тебя дойдёт, что без меня тебе нечего делать в этой вселенной. Ты обречена, если я о тебе не позабочусь, принцесса.

— Ты только что сказал, что я тебе не нужна. Зачем тебе обо мне заботиться?

— А может, у меня благородный порыв! Может, я за всю жизнь не совершил ничего доброго, ничего бескорыстного и теперь решил сделать исключение. А что — могу себе позволить!

— Не даром же…

— Не даром, конечно. А что с тебя взять, я решу позже…

Противно! И смотреть на эту нескладную фигуру, на это скуластое лицо с вечно оттопыренной нижней губой. А тем более противно, гадко, мерзко слышать этот голос, полный самодовольства и дешёвой плебейской спеси. И не похож он вовсе на потомка шести поколений благородных предков… Купил, наверное, титул и родословную.

— Я пойду спать. — Она медленно поднялась из кресла и двинулась к выходу.

— Только без фокусов, — предупредил ее Тейл. — Я не предлагаю дружбу — я предлагаю сделку.

— А если я всё-таки пристрелю тебя однажды ночью?! — не выдержав, крикнула она от выхода из рубки.

— Я дорожу жизнью гораздо меньше, чем тебе кажется, — ответил Тейл, даже не оглянувшись. — Но ты должна знать ещё одну вещь… Нет ни империи, ни императора. Из августейшей фамилии в живых осталась ты одна — едва ли кто-то ещё уцелел, сиротка ты моя…

— И что?

— А вот долги царствующего дома Дарии остались! Примерно шесть­десят два миллиарда переводных талеров. И ты — единственная, на кого можно в полном соответствии с законом повесить этот долг. И уверяю тебя, малышка, для тех людей, которые захотят вернуть эти деньги, нет ничего невозможного. Они найдут тебя, где бы ты ни скрылась…

— А что с меня взять!

— Пока нечего, — охотно пустился в объяснения Тейл. — Но можно заставить отработать! Одно имя легендарной принцессы, которая чудом спаслась с мятежной планеты, уничтожила взбунтовавшийся город, не пощадила сотни тысяч подданных, стоит дорого. А если учесть, что юна и прекрасна…

— Что ты хочешь этим сказать? — На самом деле она уже почти поняла, что он имеет в виду.

— Я не хочу — я говорю. — Из-за спинки кресла донесся сухой смешок. — Ты дорого стоишь. Если тебя выставить на торги — на Гангейском аукционе девственниц, то вполне можно выручить сумму, сравнимую с твоими фамильными долгами. Надеюсь, ты еще дев­ственница?!

— Я всё-таки убью тебя, — пообещала Анна спокойно и холодно.

— А вот это не так просто… Особенно без привычки. — Тейл всё-таки развернул кресло и теперь смотрел на нее в упор своими серыми водянистыми глазами. — Но прежде чем попытаешься, подумай: а вдруг у меня другие планы, и я вовсе не хочу сдавать тебя кредиторам твоего покойного папаши.

— Значит, сдашь кому-нибудь другому.

— Возможно. Но учти — без меня ты точно попадёшь к ним в лапы. Самое страшное, что они умеют делать, — считать. Если они сочтут, что набить из тебя чучело выгоднее, чем продать тебя живьем, то они так и сделают.

— И откуда ты всё это знаешь?

— Потом расскажу. — Он снова усмехнулся, обнажив сверкающие белизной зубные протезы. — Не всё сразу… Тебе надо отдохнуть и успокоиться. Иди в свою каюту. Извини, но на сей раз тебе придется обойтись без горничной…

ГЛАВА 2

Самый охраняемый спецслужбами Земной Федерации секрет — существование сотен окраинных миров, населённых выходцами с Земли. Впрочем, рядовые граждане Федерации не очень-то стремятся открыть для себя эту тайну. Причина тому — страх перед неведомым, перед угрозами, которые будто бы таят окраины галактики. На самом деле страх этот порождён не реальными угрозами, а тем, что две половинки человечества делают тайну из существования друг друга.

Иоганн Борхес, тайный соглядатай Совета Лиги Окраинных миров, осуждённый военным трибуналом Земной Федерации на пожизненное заключение в одиночной камере без права переписки за шпионаж. Из последнего слова на закрытом судебном процессе

— Конечно, приказ есть приказ… Но когда я выйду в отставку и мой внук спросит меня, что я два месяца делал на этом долбаном астероиде, я едва ли найду, что ему ответить. — Штурман шестой эскадрильи двадцать пятого патрульно-истребительного полка, пилот перехватчика СУ-112-Д Степан Кныш налил себе четвертый стакан кефира и обвел пытливым взглядом собеседников, резервную смену Особого дозорного отряда. — И спиртного здесь нет. Как-то не по-людски это всё.

— И правильно, — ответила буфетчица Майя, забирая со стола опустевший пакет из-под самого крепкого напитка в баре. — Водку жрать — последнее дело, особенно от безделья!

Штурман хотел было вспылить, но, оглядев снизу вверх ее стройную фигурку, задержал взгляд на подоле короткой синей юбочки, едва прикрывающей бедра, и передумал: из шести особ женского пола, находящихся на базе, она была самой привлекательной — хотя бы потому, что все прочие были либо с мужьями, либо отрабатывали последние годы перед пенсией.

— Говорят, где-то здесь лет пять назад котхи провокацию устроили, — осторожно вмешался в разговор мичман Дуло.

— Котхи? Провокацию? — Человек в штатском, одиноко сидящий за соседним столиком, усмехнулся. Уже третий вечер подряд он приходил сюда, пил кофе и молчал. На него никто не обращал внимания — все знали: чужим сюда ход закрыт, а если сидит человек — значит, так и надо. Откуда, спрашивается, взяться чужим на периферийной базе за сотни парсеков от самой захолустной земной колонии… — Чушь какая… Котхи — самая мирная раса во вселенной.

— А как же Тартесский конфликт?! — щегольнул эрудицией мичман Лотарь, и все четверо офицеров, сидящих за столом, притихли, ожидая ответа.

— Для котхов это был всего-навсего научный эксперимент, — ответил незнакомец. — До встречи с землянами они понятия не имели, что такое противостояние, что такое стратегические интересы, зачем вообще разумным существам нужны вооруженные силы…

— Просто ради эксперимента угробить своих полтораста тысяч? Сомневаюсь, — возразил штурман Кныш, вскрывая очередной пакет кефира.

— Они несколько иначе относятся к прекращению жизни, — отозвался человек в штатском. — Мы только верим или догадываемся о том, что ждет нас после смерти, а они это точно знают. Они меняют телесную оболочку, как мы меняем сорочки, и смерть тела для них — не более, чем стрижка волос. Кстати, у них есть и своя элита, и своя шантрапа. Так вот, тех, кто занимается подобными экспериментами, элита котхов и считает шантрапой. Но вмешиваться и как-то пытаться влиять на ситуацию они считают ниже своего достоинства. Им нет дела ни до чего такого, что находится вне их внутреннего мира, который, как они полагают, более велик и разнообразен, чем материальная вселенная.

— Нет дела, значит… А как же быть с нашими погибшими?! — вмешался в разговор командор Вайгач. — Половина моего курса там осталась… Да кто вы, вообще, такой, чтобы…

 — Да, конечно… — прервал его незнакомец. — Мне, конечно, давно стоило представиться. — Он одним глотком допил остывший кофе, поднялся из-за стола и по слогам произнес: — Старший инспектор Совета Безопасности Федерации, советник первого ранга Лин Тао.

Господа офицеры поспешили встать, штурман Кныш при этом чуть не уронил стул, а мичман Дуло торопливо застегнул верхнюю пуговицу своего френча. Даже буфетчица поспешно раздавила в пепельнице едва прикуренную сигарету и стала по стойке смирно.

— Вот этого я и опасался… — Лин Тао тоже поднялся и поприветствовал всех кивком. — Давайте обойдемся без церемоний. Присаживайтесь. — Он, казалось, был несколько смущен. — Присаживайтесь и поговорим. У вас ведь накопилось немало вопросов, как я понял…

— Так точно, — немедленно отреагировал мичман Лотарь. — Во­просы есть.

— Вопрос только один. — Командор Вайгач сделал шаг вперед, пока никто из его подчиненных не наговорил глупостей. — Вопрос только один: какие будут приказания?

— А вы, господин командор, не пытайтесь выглядеть глупее, чем вы есть на самом деле, — осадил его советник. — Прошу садиться. — Он взял свой стул, приставил его к столу, у которого коротали вечер пилоты, и сел первым, чтобы подать пример остальным.

— Позвольте спросить, — нарушая всякую субординацию, прервал мол­чание штурман Кныш. — Какова наша задача? Что мы делаем в этой дыре?

— Пока ничего, как вы уже успели заметить, — без церемоний ответил советник. — Но это не значит, что вы будете здесь вечно прохлаждаться.

— Ну, это само собой… — Мичман Дуло понимающе кивнул. — Только зачем такая секретность? Мы всё равно всё узнаем, когда до дела дойдет.

— Узнаете, — пообещал советник. — И скоро.

Все притихли, ожидая, что советник прямо сейчас, в неформальной обстановке поставит им задачу, но тот почему-то молчал, медленно обводя взглядом личный состав эскадрильи. Напряжение росло, молчание затягивалось, и никто не решался его нарушить, даже Майя замерла за стойкой буфета, навострив розовенькие ушки.

— За всеми экипажами на базе в течение двух месяцев наблюдали наши сотрудники… — Советник говорил медленно, негромко, каждым словом подчеркивая значимость сказанного. — И мы решили остановиться именно на вас. Не потому, что вы лучше других, а потому, что именно вы меньше всех остальных помышляете о карьере, орденах и славе. Потому что именно вас тянет к спокойной, мирной и сытой жизни на Земле. Я готов предоставить вам шанс. Одно задание, трудное и довольно рискованное, — и вы свободны. Более того — полностью обеспечены на всю оставшуюся жизнь. Причем речь идет не об обычной пенсии отставника, а о настоящих деньгах, которые вам и не снились.

— Я согласен! — поторопился ответить мичман Дуло, самый молодой в экипаже, но тут же схлопотал увесистый подзатыльник от штурмана.

— Это он от рвения, господин советник первого ранга. От служебного… — извинился тот за не меру ретивого товарища.

— Но должен сразу предупредить, — как ни в чем не бывало продолжил советник, — то, что вы будете делать, — не вполне официально… Вероятность того, что вы попадетесь, крайне ничтожна, но она есть. И вы должны знать: мы выполним свои обязательства в любом случае, но может получиться так, что все обещанные блага вы получите только после нескольких лет на рудниках Дзетры.

— Я не согласен! — тут же изменил свою позицию мичман Дуло, и на этот раз его никто не осадил.

— Но повторяю: вероятность этого ничтожна, а вознаграждение составит двадцать пять миллионов переводных талеров каждому, плюс пенсия — как при максимальной выслуге, плюс — благоустроенное жилье в любой точке Земли за счет Федерации…

— Я согласен! Я…

— Помолчи, — прервал мичмана командор Вайгач. — Хотелось бы узнать подробности, — обратился он к советнику. — Здесь, как вы понимаете, не каждый решает за себя. Вам ведь нужен экипаж.

— Совершенно верно! — Советник улыбнулся, открыто, по-свойски. — Мне нужен экипаж, который знает, на что идет, и верно представляет все последствия своего выбора.

— Мне кажется, что вы сказали уже достаточно, чтобы выбора у нас не было, — заметил командор.

— Нет. Пока нет… Если вы откажетесь, то вас сегодня же откомандируют на одну из резервных баз. Там вы проведете остаток контрактного срока. Никого не понизят в звании, но и на повышение никому из вас рассчитывать не придется. Разумеется, в случае какого-либо военного конфликта вас бросят в самое пекло. — Советник по-приятельски улыбнулся и обвел всех пристальным взглядом. — Согласен, выбор небогатый, но он пока есть. Но стоит вам сказать «да» или «нет» — и выбирать будет поздно…

— Я… — на этот раз мичман Дуло сам прервал начатую фразу и вопросительно посмотрел на командора.

— Мы согласны, — ответил за всех тот. — Только обещанную сумму хотелось бы получить авансом… И так, чтобы родственники могли распорядиться этими деньгами, если с нами случится… непредви­денное.

— Разумеется. — Казалось, советник воспринял последнее условие как само собой разумеющееся. — Итак, к делу. Вы, конечно, знаете, что такое Фабрика…

Фабрика… Всего за полтора столетия безжизненная планета на окраине галактики превратилась из скромной колонии рудокопов в самый мощный промышленный центр обитаемой вселенной. Формально она состояла в Земной Федерации, ее представители заседали в Сенате. Половина военного и треть торгового флота Земли была построена именно там. Но последние лет семьдесят посторонние допускались лишь на пару периферийных астероидов системы и только для торговых переговоров… А попытка пресечь деятельность вербовщиков с Фабрики на планетах Федерации привела лишь к пятилетнему прекращению официальной торговли, невиданных масштабов контрабанде и едва не закончилась военным столкновением.

— Предлагаете нам устроить провокацию? — поинтересовался командор. Упоминание о Фабрике насторожило всех, и даже мичман Дуло как-то сник.

— Мы не заинтересованы в конфликтах, — уклончиво ответил советник. — Но нам необходимо перекрыть канал поставок военной техники с Фабрики за пределы Федерации. Но сделать это законным образом, не спровоцировав противостояния, мы не можем. Понимаете, к чему я клоню?

Слухи о подобных операциях Совета Безопасности то утихали, то расползались вновь. Например, флот Федерации никогда не участвовал в карательных экспедициях против колоний, где усиливалось стремление к независимости — зато на них обрушивались пиратские набеги из Неконтролируемого пространства. В том, что это дело рук Совета Безопасности, почти никто не сомневался, но ни разу эта информация не находила официального подтверждения.

— Надеюсь, нам не придется штурмовать пограничные бастионы Фабрики? — поинтересовался командор.

— Нет. Конечно, нет… — успокоил его советник. — Нужно лишь пощипать мирный конвой с техникой военного назначения.

— А если нас пощиплют?! — забеспокоился мичман Дуло.

— Вряд ли… — Советник дружески улыбнулся. — Они идут без боевого охранения. Они абсолютно уверены, что об этом канале никто ничего не знает.

— После первого нападения узнают, — заметил командор.

— Узнают, но будет поздно, — немедленно ответил советник. — Через час после столкновения на место прибудет комиссия Правитель­ства Федерации, и у нас появятся убедительные аргументы… Впрочем, ваша миссия к тому времени будет уже выполнена.

— Почему-то чем дольше я вас слушаю, тем меньше мне нравится вся эта затея, — признался командор.

— Когда вы проведете операцию, она вам совсем перестанет нравиться, — пообещал советник. — И мы делаем это не потому, что нам так хочется, а потому, что это необходимо.

— А нас потом не того?.. — поинтересовался штурман Кныш. — Не прикончат за то, что слишком много знали?

— Нет, — пообещал советник. — Вы получите свои деньги, привилегии и даже немного славы. На ваш счет запишут уничтожение пиратской эскадры, которая напала на мирный конвой.

— Лихо! — воскликнул мичман Дуло. — А кто ее на самом деле пришибет?

— Вы, — спокойно ответил Лин Тао. — Это вторая часть операции. Всё продумано до мелочей. Неподалеку «совершенно случайно» окажется флот Байяра Тита. Восемь каравелл.

— Ловко! — изумился мичман Дуло. — А как?

— Мы об этом позаботились…

— Но эскадра Тита — это не «мирный конвой», — заметил ко­мандор. — Восемь каравелл почти равны по огневой мощи нашей эскадрилье.

— Вас это пугает?

— Нисколько. Но смущает другое: сначала речь шла о мирном конвое, потом появилась пиратская эскадра… Говорите сразу, советник, что у вас еще «за пазухой»…

— Это всё! — резко ответил советник. — Полетное задание получите от Майи. — Он взглядом указал на буфетчицу, о существовании которой господа офицеры за время беседы успели забыть. — Кстати, позвольте представить: Майя Леви, советник третьего ранга, ответственный за проведение операции. И должен заметить — полной информацией о нашем с вами деле, кроме присутствующих, владеют только три человека… Это председатель Совета Безопасности, президент Федерации и командующий вашей эскадрой. Надеюсь, это поможет вам осознать всю меру ответственности, которая на вас возлагается. — Советник поднялся из-за стола и, больше не сказав ни слова, величественно удалился из помещения.

Как только дверь за ним закрылась, на его место тут же присела Майя, стремительно и почти бесшумно преодолев расстояние от барной стойки до стола, за которым сидели пилоты. В ее руках откуда-то взялась объемная коричневая кожаная папка, которую она положила перед собой и немедленно раскрыла.

— Операция начинается послезавтра силами пяти боевых единиц… — начала она рапортовать, как по писаному, но ее тут же прервал командор Вайгач:

— Четырех. Нас здесь четверо.

— Пяти боевых единиц, — как ни в чем не бывало продолжила Майя. — Вы меня позабыли сосчитать, мой командор.

— Вы же советник, а не пилот…

— А что — советник не может быть пилотом?! — ехидно поинтересовалась Майя. — Буфетчицей, значит, может, а пилотом — нет?

— Я должен точно знать, насколько вы подготовлены…

— Школа Звездного флота на Тигре, курсы в Академии, шесть тысяч часов пилотирования, участие в тридцати двух боестолкновениях! — отрапортовала она. — Если бы не протез вместо левой ноги, хрен бы я пошла в советники.

Мичман Дуло тут же заглянул под стол, чтобы внимательнее рассмотреть ноги Майи.

— Не старайтесь, мичман, на глаз разницы не заметно — разве что одна правая, а другая — левая…

Все почтительно приумолкли, даже мичман Дуло решил пока не давать ходу сотне вопросов, которые вертелись у него на языке.

— Итак, — продолжила Майя, — противник: транспортное судно класса «Циклоп», вооружен пятью лучевыми пушками «Слепень» и ракетным комплексом «Трезубец». На момент начала операции данное оружие будет находиться в третьей степени готовности. Так что у нас будет полторы минуты, чтобы вывести из строя боевую часть и силовую установку противника. Корпус корабля ни в коем случае не должен быть разрушен…

— Неувязочка, — вмешался мичман Кныш. — Если мы их не разнесем в прах, они наверняка зафиксируют, что напали на них никакие не пираты…

— Я бы попросила меня не перебивать. Все вопросы потом… — Она обвела всех суровым взглядом. — Но чтобы их не возникло, отвечу сразу: сейчас наши штурмовики оснащаются фантомными установками нового поколения — они введут в заблуждение любые сенсоры.

— Значит, не успели мы договориться, а в наших истребителях уже копаются… — проворчал мичман Лотарь.

— А куда, спрашивается, вам было деться, если Родина в опасно­сти, — несколько раздраженно ответила Майя. — Скажите спасибо, что с вами вообще договаривались! Могли просто приказать.

— Если бы могли, то приказали бы, — со знанием дела выступил мичман Дуло, но Майя так на него посмотрела, что тот чуть не прикусил язык.

— Итак, вот полетные задания и схемы атак. — Она высыпала на стол горсть микрочипов и один из них протянула командору. — Разбирайте остальные. Надеюсь, всё время до вылета вы посвятите их внимательному изучению.

Майя зажала в кулачке последний оставшийся на столе чип и поднялась, чтобы последовать за своим начальником.

— Нет, госпожа советник, — остановил ее командор, — так не пойдет. Моя операция — мой план. Без вариантов.

— Да, мой