НОЕВ КОВЧЕГ - РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ (Безумные сны нормального человека)

МИХАИЛ БЕГЛОВ

НОЕВ КОВЧЕГ – РЕАЛЬНАЯ ИСТОРИЯ

(Безумные сны нормального человека)

Единственный урок, который можно извлечь из истории, состоит в том, что люди не извлекают из истории никаких уроков.

Джордж Бернард Шоу

Главный урок истории заключается в том, что человечество необучаемо.

Сэр Уинстон Черчилль

Содержание

Вместо введения

Разочарование

Сон первый

Ноев ковчег – реальная история

Запись первая. «Не ищите смысла в моих словах»

Перекур № 1. Никогда не дразните кентавров

Запись вторая. Казнить нельзя помиловать

Перекур № 2. Президент, ты меня уважаешь?

Запись третья. Идиот – это надолго

Перекур № 3. Невезуха по-американски

Запись четвертая. Мужика бы тебе хорошего!

Перекур № 4. Тройной агент в юбке?

Запись пятая. И он расстегнул первую пуговицу…

Запись шестая. Тот, кто сверху, всегда прав

Перекур № 5. За что боролись…

Запись седьмая. Pecunia non olet

Запись восьмая. Когда орлы молчат, болтают попугаи

Запись девятая. Народ любит убогих

Перекур № 6. Все смешалось в доме…

Запись десятая. Боже, спаси Америку!

Перекур № 7. Мой дед – червяк!

Запись одиннадцатая. Круче, чем оргазм

Запись двенадцатая. Зовите меня просто – Хозяин

Перекур № 8. «Леди Смерть» американской политики

Запись тринадцатая. И он расстегнул вторую пуговицу…

Перекур № 9. Amerika űber alles?

Запись четырнадцатая. Моя твоя не понимай!

Перекур № 10. Расизм Light по-европейски

Запись пятнадцатая. Я ее слепила из того, что было…

Запись шестнадцатая. The point of no return

Перекур №11. «Убийство во благо»? Не верю

Запись семнадцатая. Накося выкуси, или Бег в мешках наперегонки

Перекур №12. Кто платит, тот и…

Запись восемнадцатая. Вся наша жизнь – хаос

Перекур №13. Вторжение, которого никто не ждал

Запись девятнадцатая. Радуга над ковчегом

Перекур №14. Толерантность vs терпимости

Запись двадцатая. А ты, Вася, будешь теперь оппозиционером!

Перекур №15. Хуже демократии только ее отсутствие?

Запись двадцать первая. А шо не съедим, то понадкусываем…

Запись двадцать вторая. «Ун ыт и кадум!»

Запись двадцать третья. «Белые ангелы» vs «черной сотни»

Перекур №16. Русские своих не бросают?

Запись двадцать четвертая. И Утин расстегнул третью пуговицу…

Перекур №17. А король-то голый?!

Запись двадцать пятая. Конец подкрался незаметно

Перекур №18. Последний и очень короткий…

Вместо заключения

Сон второй. Прозрение

БЕЗУМНЫЕ СНЫ НОРМАЛЬНОГО ЧЕЛОВЕКА

Вместо введения

Разочарование

Я считаю себя вполне нормальным человеком, без каких-либо психических отклонений. Конечно, кто-то может сказать, что никакой психически больной человек никогда не признается в том, что он ненормальный. Согласен, но все же давайте – пока, по крайней мере, – примем это за аксиому.

Я – нормальный человек, поэтому я понимаю, что нет ничего хуже, чем читать пространные введения. Чтобы не отбить охоту дойти до основного текста, я не возражаю, если самые нетерпеливые пропустят следующие несколько страниц. Не то чтобы они были не интересны или не важны, но к будущему повествованию, скажем так, имеют лишь косвенное отношение. Так что самые нетерпеливые мои рассуждения от следующего абзаца и до строк – Отсюда хорошо бы все же прочитать – могут перелистать.

(Отсюда можно пропустить)

Я – нормальный человек. И поэтому, как и большинство людей, воспринимаю происходящее вокруг меня сначала на бессознательно-интуитивном уровне. То есть на уровне ощущения. Вот это – хорошо, а это – плохо. Этот человек вызывает доверие, а этот нет.

Разбираться в грязных хитросплетениях «подковерной борьбы бульдогов», как назвал дипломатию один из последних великих политиков нашего времени сэр Уинстон Черчилль, или в сложностях мировой экономики нет ни времени, ни желания, ни знаний. Поэтому все, что происходит вокруг, каждый из нас в первую очередь инстинктивно «примеряет на себя» – хорошо это для меня или плохо.

Я – нормальный человек. Поэтому мой путь к позитиву – через негатив. Принятие через отрицание. Все мы точно знаем, что нам не нравится. Но с гораздо большим трудом можем точно сформулировать то, а что мы, собственно, хотим. Чуть ли не первым и самым любимым словом у одной из моих внучек, когда ей еще не было и года, стало звонкое «НЕТь», то есть «не хочу, не нравится». Мы вырастаем, но с годами ничего не меняется, и первая реакция на многие происходящие вокруг события, как правило, у всех нас именно такая – «НЕТь».

Я – нормальный человек. Более того, я вполне подхожу под категорию среднестатистического индивидуума. Я идеален для участия в так называемых фокус-группах. Я точно знаю, что если мне что-то нравится, то это понравится и миллионам других людей. А если мне что-то не нравится, то столь же негативная реакция будет и у великого множества других «братьев по разуму». И в равной степени справедливо сказать, что если что-то из происходящего вокруг беспокоит или страшит меня, то с таким же чувством живет как минимум значительная часть, а может, и большинство населения нашей планеты.

Я – нормальный человек. И для меня, как и для миллионов других людей во всем мире, тех, кто сумел освободиться от сковывающих сознание идеологических оков прошлого, начало ХХI века стало величайшим разочарованием тысячелетия. С распадом Советского Союза, сносом Берлинской стены, исчезновением коммунистической идеологии как основного раздражающего фактора в мировых политических отношениях, казалось бы, появились все условия для их нормализации. И если на общечеловеческом уровне границы стали почти прозрачными и у каждого из нас появилась возможность для свободного передвижения по миру (при этом в обоих направлениях) и нормального, спокойного общения «на равных», то межгосударственные отношения между Востоком и Западом, по сути дела, были вновь отброшены ко временам «холодной войны», а угроза возможного военного, и в том числе ядерного, конфликта опять стала как никогда пугающе реальной. Действительно страшно, что очередное шизофреническое обострение происходит именно сейчас, в ХХI веке, когда, напротив, развитие всемирной цивилизации и вселенского разума, казалось бы, должно было положить конец междоусобным войнам и полууголовным межгосударственным политическим разборкам.

Продолжавшееся не одно десятилетие измельчание политических лидеров Европы и особенно США достигло критически опасного для жизни на Земле уровня. В то время как Африка страдает от лихорадки Эбола, Европа и Америка, а вернее их политическая верхушка, оказались заражены неким не менее опасным «вирусом Абамола». Этот «постсоветский синдром» выражается, прежде всего, в крайней русофобии, затуманенности сознания, расфокусировке зрения и потере ориентации во времени и пространстве. Создается такое впечатление, что в отличие от простых людей разных стран, живущих в сегодняшнем дне и разделяющих сегодняшние общечеловеческие ценности, политическая элита Запада существует в некоем параллельном мире образца 1950-х годов. Меряться, у кого «галифе ширше», не заподло подросткам, но когда этим занимаются облеченные властью взрослые половозрелые дяди и тети, согласитесь, реально возникает желание отправить их оптом к психотерапевту, а лучше сразу изолировать от общества на какой-нибудь межгалактической Белой даче. Пусть там меряются, чем хотят…

Я – нормальный человек. Более того, по всем общечеловеческим меркам я счастливый, успешный человек. Я прожил насыщенную, непростую, но прекрасную жизнь. А может даже, как кошка, несколько разных жизней. Пути Господни, как известно, неисповедимы. Особенно это верно по отношению к нашему поколению, которое на себе проверило жестокую правоту древней китайской мудрости: «Не дай вам Бог жить в эпоху перемен». Мы готовились к жизни в одном мире, но на середине пути, будто Алиса в Стране чудес, оказались совсем в другом.

Я – нормальный человек. У меня есть любимая семья, прекрасные дети, чудесные внуки и внучки. Что бы ни происходило, я наслаждаюсь жизнью и надеюсь, что смогу наслаждаться ею как можно дольше. Если оставить в стороне всякие бытовые мелочи из категории, «где взять деньги и как их потратить» (в том смысле, чтобы хватило на все немалые потребности современной большой семьи), то по большому счету меня волнует только одно: чтобы мои дети и внуки тоже смогли прожить долгую и счастливую жизнь на этой прекрасной планете под названием Земля. Тем более, что другой у нас нет.

На странной планете, потому что мы, ее обитатели, делаем все, чтобы уничтожить себя как род и Землю как нашу обитель. Мы последовательно, с маниакальным упорством идиотов занимались этим все века своего существования, и с еще большей энергией занимаемся этим сейчас.

(Отсюда хорошо бы все же прочитать)

Я – нормальный человек. И как всем людям, мне часто снятся сны. В основном в цвете, хотя подчас бывают и черно-белые. Очень разные, иногда веселые, иногда грустные, иногда страшные. И всегда очень подробные. У каждого сна свой сюжет, свои герои. Почти готовая основа для какого-нибудь фильма, иногда короткометражного, а чаще всего, по выражению профессионалов, потянуло бы и на «полный метр». Некоторые сны, проснувшись, я забываю, а другие помню долго, помню в каждой маленькой детали лица других персонажей, наши разговоры. В них странным образом перемешиваются прошлое и настоящее, легенды и вымысел, мое «я» и личности персонажей. Этакий пестрый винегрет из реальности и фантазий.

Я – нормальный человек. И это нормально, что мне снятся сны. Но некоторые из них меня просто пугают, а другие – озадачивают. Я нормален в жизни, но безумен в своих снах. Интересно, а это нормально?

Может, надо поменьше смотреть телевизор? Прав, ой прав был булгаковский профессор Преображенский, сказав: «Не читайте до обеда советских газет». Только в современной интерпретации это должно было бы звучать так: «Никогда не смотрите на ночь телевизионных новостей».

По Фрейду, сновидения являются отображением наших желаний, сознательных и бессознательных. В них наружу вырываются наши подавленные, тайные волнения, то, в чем мы боимся себе признаться. Значит, мои сны – это отражение моих внутренних, зачастую подсознательных страхов? А значит, по моей логике, страхов многих миллионов других людей в разных странах нашей планеты.

В конце концов, я решил записывать свои сны. По крайней мере, наиболее интересные из них. Так что в итоге получилась некая стенограмма. Я ничего не придумывал специально. Просто фиксировал, как сказали бы раньше, «на бумаге» то, что снилось.

Сначала эта книжка была задумана как некий сборник записей моих снов. Причем каждый из снов – это своего рода иллюстрация к тем чувствам, которые испытывают сегодня многие живущие на этой планете. Страх, Разочарование, Беззащитность, Безысходность – вот как они могли бы называться. Как видите, картина получалась достаточно мрачной.

Но потом один из снов – про Ноя, который в итоге и лег в основу этого повествования, – стал явно доминировать. Это был действительно многосерийный сон – этакий телевизионный сериал, который с перерывами «шел» в мой ночной «прайм-тайм» достаточно долго. Его время от времени перебивали другие сновидения, а потом он снова и снова возобновлялся. Поэтому в итоге я все же решил отложить пока в сторону другие сны и сосредоточиться на нем.

Так что, как сказали бы американцы, наслаждайтесь (если, конечно, вы этого достойны). Представляю вам мои «Безумные сны нормального человека. Часть первая: Ноев ковчег – реальная история».

Да, чуть не забыл: очень надеюсь, что моя ирония и местами – не побоюсь этого слова – сарказм никого не обидят. Чувство юмора – последнее, что еще держит человечество на плаву.

И еще: любое кажущееся сходство героев этой книги с реально существующими персонажами является случайным и абсолютно непреднамеренным.

P.S. Если бы я это написал в SMS, то поставил бы в конце милый смайлик. Понимайте, как хотите.

Сон первый

Ноев ковчег – реальная история

Я – Ной. Да, да, тот самый седовласый старец в белом балахоне. То ли соучастник величайшего массового убийства в истории земли – уничтожения человечества, то ли, наоборот, его спаситель. Однозначность и история – вещи несовместимые.

Мозг современного человека так устроен, что ему уже не нужно что-то придумывать. Нас с самого детства пичкают готовыми образами и штампами. Спасибо мультфильмам, книгам, рекламе и художественному кино. Мы уже почти как собачки Павлова, которые реагируют на происходящее вокруг с помощью встроенных рефлексов.

К любому новому событию обычно сразу находится и готовая картинка, которая хранится где-то там, в глубинах нашего подсознания. Наш мозг, как чердак старого дома, – какого только барахла из прошлого там не валяется! И в зависимости от того, что с нами происходит, наш био-компьютер услужливо подсовывает нужное изображение.

Так что представьте себе высокого поджарого мужчину с седой бородой и длинными развевающимися по ветру белыми волосами. Я стою на капитанском мостике ковчега – сооружения крайне нелепого – этакий длиннющий деревянный многоэтажный амбар, который плывет вверх дном, то есть крышей вниз. Подхваченный ветром и волнами, он несется по бурным водам всемирного потопа, навстречу неизвестности. «Красиво сказал, – подумал я, то есть Ной. – Надо будет записать. Кстати, это действительно хорошая мысль. Надо обязательно завести дневник и все туда записывать».

Сон первый

Запись первая

«Не ищите смысла в моих словах»

Раз решил, буду все записывать. У меня сегодня прекрасное настроение. Наконец-то завершилась погрузка. Она заняла гораздо больше времени, чем планировалось. И все из-за людей. Их собралось у ковчега великое множество, и каждой твари было совсем даже не по паре.

Животные вели себя шумно, но мирно. Коровы мычали, овцы блеяли, собаки лаяли, слоны трубили, птицы трещали. Короче, гомон стоял несусветный, но никто никого не раздавил, а хищники даже не пытались никого сожрать. Все достаточно спокойно парами поднимались на ковчег и расходились по своим отсекам в трюме – хищники налево, травоядные направо, прочие туда, где есть свободное место. Многих их тех животных, что пришли к ковчегу, я никогда в глаза не видел и даже не мог себе представить, что такие существуют. Будто ведомые кем-то, они шли и шли бесконечной чередой, постепенно заполняя все свободное пространство в ковчеге.

Надо было, конечно, строить ковчег еще длиннее. Но он и так получился размером с «Мистраль». (Господи, это ты, что ли, водишь моей рукой? Понятия не имею, что такое «Мистраль», – видимо, какое-то судно. Уже не первый раз ловлю себя на мысли, что пишу какие-то слова, смысла которых вообще не понимаю. Пусть простят меня потомки, если до них дойдут эти записи). Но ведь важно было успеть к началу потопа. Так что, как говорится, в тесноте, да не в обиде.

Собравшиеся у ковчега люди поначалу развлекались так, будто к ним приехал зоопарк или цирк. Еще бы – о таком необычном зрелище нельзя было и мечтать. Ведь к ковчегу пришли все существующие в мире твари – и малые, и большие.

Но уже через некоторое время настроение людей начало меняться. До них стало доходить, что мои предупреждения о грядущем потопе были не пьяным бредом и не дурной шуткой, а, быть может, истинной правдой. Иначе с какого такого перепуга животные со всей земли дружно как по команде прискакали, приползли, прилетели, пришлепали к ковчегу?

И тогда веселье перешло в ярость, они стали требовать, чтобы я немедленно взял их на борт. Причем те, кто больше всех надо мной насмехался, когда я начал строить ковчег, теперь орали громче остальных.

Я попытался было объяснить людям, что ковчег построен только для животных и места для людей на нем нет. «Господь, – сказал я им, – дал вам время одуматься и исправиться. 120 лет я жил надеждой, что ковчег не понадобится, что вы исправитесь и Всевышний простит вас. Но вы не услышали его! Грядущий потоп – это наказание за ваше грехопадение и распутство. Вы требуете от меня, чтобы я взял вас на ковчег. Нет вам места на нем и нет вам места на этой земле, ибо будет она скоро очищена влагой небесной от мерзости всяческой и вас, греховодников».

Но меня никто не слушал. Более того, озверевшая толпа стала прорываться к трапам, и ее натиск с трудом сдерживала охрана, состоявшая из огромных человекоподобных обезьян. Не знаю, откуда они взялись, – судя по всему, вообще с какой-то другой, своей планеты – планеты обезьян, – и хотя внешне отличались от людей, но по разуму превосходили многих из них.

Тогда я решил пойти на хитрость и сказал людям: «Ладно. Так уж и быть. Всех я взять не могу, но представителей каждой нации и народности постараюсь. Только вы сначала решите, в какой последовательности вы будете подниматься на ковчег. Места не так много. Берите пример с животных и организуйте нормальную спокойную очередь».

Я надеялся, что этот призыв займет их надолго. И оказался прав.

Тут же, буквально из ниоткуда, появилась сцена, на которую, отталкивая друг друга, полезли ораторы с предложениями. (На самом деле в моем сне это была даже не сцена, а декорации некоего телевизионного ток-шоу, на которое приходят поорать в микрофон и друг на друга. Никто никого не слышит и не слушает, но и не для этого они туда являются. Таким образом телезрителей развлекают (или отвлекают) бесплатным, пусть и бескровным, но все же ристалищем. Главное – не пытаться вдумываться в смысл произносимого, – а то можно немного умом двинуться. Короче, как говорил один мой знакомый, «не ищите смысла в моих словах»).

Так вот, картина перед моими глазами была из области «сюра». Сказать, что людская толпа была живописной, – поверьте, ничего не сказать. В ней смешались все времена и эпохи, народы и страны, моды и стили. Рядом с атлетами в коротких туниках стояли рыцари в доспехах, а неподалеку кто-то покорно ждал решения своей судьбы в средневековых народных костюмах. На них свысока поглядывали господа с сигарами в зубах с большими животами, обтянутыми шелковыми жилетами. Тут же какие-то полуголые то ли папуасы, то ли африканцы били в барабаны и бубны, исполняя свои ритуальные танцы. Арабы в длинных белых балахонах, турки в красных шароварах, евреи в пейсах. Не обошлось и без римлян в колесницах. Кто-то сидел на телегах, запряженных быками, рядом бедуины на боевых верблюдах, периодически плевавших в сторону чадящих автомобилей. В общем, как когда-нибудь напишет какой-нибудь классик, все смешалось в доме...

Тогда же я обратил внимание на одного весьма колоритного персонажа. Одетый в джинсы, но с обнаженным торсом, он гарцевал верхом на коне. Издалека под определенным ракурсом он казался ожившим кентавром. А может он и вправду был то кентавром, то всадником. Лицо его выражало полное безразличие ко всему происходящему вокруг. Этакий сфинкс в человеческом обличье. Сними с седла, надень рубашку, и будет ничем не примечательный, незапоминающийся обычный человек. А вот верхом, как на пьедестале, смотрелся очень даже эффектно. Уже позже я узнал, что это был русский по имени Павел «ВВ» Утин, с которым я не раз потом сталкивался на ковчеге.

Между тем дебаты становились все горячее. Ведущий, – да-да, а как же без ведущего, ведь законы жанра требуют, – а им оказался коротко стриженый мужчина с хитроватой полуулыбкой этакого скучающего всезнайки-провокатора в удлиненном сюртуке с воротником стойкой, – предложил определить последовательность в очереди, исходя из вклада того или иного народа в развитие человечества. А потом сам же, как-то хитренько хихикнув, сказал: «Как иудей по крови и духу не могу не ответить вопросом на свой же вопрос. А по какому критерию определять этот вклад? Давайте поговорим об этом».

Это, естественно, вызвало оживленную дискуссию, – то ли это вклад в культуру, то ли в науку, то ли в промышленное развитие человечества и так далее. Спустя несколько часов, когда все окончательно охрипли и запутались, решили искать какой-нибудь более простой критерий, типа численности населения, занимаемой площади и тому подобного.

«Ищите, господа, ищите. Ищущий, да обрящет», – улыбнулся я в седую бороду, чувствуя себя не меньшим провокатором, чем ведущий. Я попытался было заниматься насущными делами по подготовке к плаванию, но не тут-то было.

Неожиданно неподалеку от меня, будто из воздуха, материализовалась группа иудеев. Сначала они молчали. Опираясь двумя руками на посохи, они внимательно наблюдали за мной. Потом стали давать советы. Я не отвечал им, продолжая выполнять свою работу. Тогда от группы отделился один из них.

Назвавшись Моисеем, он сказал:

– Ной, ну ты же один из нас. Мы – братья и должны держаться вместе. Мы видим, как тебе тяжело одному, и всегда готовы тебя поддержать. Ты же понимаешь, нам, евреям, не от кого ждать помощи. Мы можем рассчитывать только на самих себя. Нас никто не любит. И поэтому мы должны любить себя и друг друга. Пропусти нас на ковчег. Нам не надо отдельной каюты, даже самой маленькой. Просто где-нибудь небольшой уголочек. Можно и на палубе. Где-нибудь там, на солнечной стороне, например, у камбуза. Поверь, мы тебе еще пригодимся.

На это я им сказал:

– Вы мне можете пригодиться прямо сейчас. Помогите перетаскивать корм для животных в трюм.

– Сам-то понимаешь, что говоришь, – сегодня же суббота, – как-то неожиданно и очень по-детски ответствовал мне Моисей. – Мы бы с радостью, но вера не велит.

Но потом он почему-то спросил: «А на верхнюю палубу ничего не надо перенести?»

Я ответил, что нет, и их тут же как ветром сдуло. Уходя, правда, один из них пробормотал: «Ной, когда-нибудь ты еще пожалеешь, что так поступил с нами!»

Не знаю, что в данном случае я сделал не так, но чем дальше, тем больше я начинал жалеть, что ввязался в эту историю. Неужели, Господи, ты не мог выбрать кого-нибудь другого?

Между тем шум и споры внизу не утихали. Подчас дело доходило даже до драк. Внешне вполне приличные люди, еще минуту назад рассуждавшие о высоких материях, набрасывались на соседей с кулаками.

«Если они уже сейчас так себя ведут, что же будет дальше?!» – подумал я с ужасом.

Чтобы как-то снять напряжение, я предложил им разбиться на группы по принадлежности к континентам и сначала выстроить очередность внутри каждой.

Лучше бы я этого не делал!

«Ной сказал разбиться на какие-то континенты!» – пронеслось по толпе. И тут началось поистине вавилонское столпотворение, местами переходившее в ожесточенные рукопашные схватки. Как оказалось, многие впервые услышали это слово и понятия не имели, что оно означает. И уж тем более не представляли, на каком именно континенте находится их страна.

Многие заявили, что не хотят «играть в одной команде» с кем-то из своих соседей. «Я с ними и по большой нужде рядом не сяду», – как образно сформулировал кто-то.

Я успокоил всех тем, что играть в одной команде им не придется. Каждый будет играть за себя.

Деление на континенты заняло почти сутки.

В конце концов, они все же разбились на нужные группы. Правда, между европейцами и азиатами «зависли» турки, которые никак не могли определиться, к кому примкнуть. Но на них все злобно зашипели, и они, пошептавшись, понуро присоединились к Европе.

В стороне остались стоять лишь русские и еще одна какая-то очень странная группа. В ней были и белые, и черные, и желтые, а также какие-то загорелые с перьями на голове.

Русские обоснованно сказали, что их территория частично находится в Европе, а частично в Азии, а разорваться, как известная обезьяна из анекдота, они не могут. Поэтому получается, что они остаются как бы сами по себе. «Не надо втискивать нас в узкие рамки какого-то там континента, – пафосно сформулировал один из них. – Мы выше этого. Мы сами как континент, если не сказать – целая планета».

Те – другие – также категорически заявили, что им плевать, на каком континенте их страна («тем более что они этого не знают и знать не хотят»), и потому будут находиться там, где пожелают. В итоге они так и не смогли толком объяснить, откуда взялись, и при этом говорили на языке, напоминающем английский, но европейцы понимали их с трудом. Единственное, что мы поняли, что они из страны, где «всех людей варят в большом горшке».

Кто-то из толпы предположил, что это людоеды из какого-нибудь африканского племени. На всякий случай толпа расступилась, отойдя от них подальше.

Больше всех среди них суетился темнокожий ушастый карлик по фамилии Абома. На его ужимки было трудно смотреть без смеха, но моя интуиция мне говорила, что мы с ним еще намучаемся. По имени его мало кто называл, а между собой чаще всего его именовали просто Ушастый Карлик – уж больно заметно трепыхалась его лопоухость на ветру.

Подъехавший к этой шумной группе Утин прислушался к их разговору, а потом, не меняя своего непроницаемого выражения лица, сказал очень странную фразу: «Аннушка еще не пролила масло!»

Его, естественно, попросили объяснить, что он имеет в виду, на что Утин ответил не менее загадочно: «Вообще-то это американцы. Но их еще не открыли. Ни русские, ни Колумб».

– Мы не банка с тушенкой, чтобы нас открывать, – огрызнулся вечно что-то жующий Абома и, вынув изо рта какой-то белый шарик, прикрепил его себе за ухо.

Он и его спутники как-то сразу невзлюбили русского и с большим подозрением смотрели в его сторону. И это чувство, судя по всему, было взаимным, хотя, как мне показалось, русских просто лучше не злить, и тогда они оказываются очень милыми, спокойными людьми.

Дальше – больше. По сути дела, у нас получилось несколько своего рода «континентальных лиг», о чем я и сообщил толпе. Что ж, для отбора внутри них пусть сначала каждый «играет» против каждого, а потом победители померятся силами друг с другом. Выигравший схватки получает три очка, за ничью – два и за проигрыш – ничего. Так, видимо, был дан старт первому в истории чемпионату мира – занятию, которое будто специально придумали, чтобы отвлекать народ от всяких насущных проблем.

В результате вместо одной большой склоки получилось много мелких.

«Пусть развлекаются», – сказал я себе, возвращаясь к насущным заботам.

– Почему я таскаю по два мешка, а вы по полчаса с одним возитесь? Мне, между прочим, уже скоро шестьсот лет стукнет, а я тут вкалываю, как папа Карло, – прикрикнул я на откровенно филонивших сыновей.

– Боимся надорваться. Сам знаешь – не в этом наше предназначенье, – с нагловатой улыбкой ответствовал мне Хам.

– А вот хамить-то не надо, – оборвал я его, наградив увесистым тумаком. К счастью, в мое время телесные наказания еще не были запрещены.

Тут передо мной вновь миражом в пустыне явилась все та же группа иудеев, стоявших все в той же позе задумчивых призраков.

– Ноюшка, – молвил, наконец, выдержав по-мейерхольдовски длинную театральную паузу, Моисей, – ну и помощники у тебя. И где ты нашел таких ленивых?

– Не поверите – Бог послал! Это – мои сыновья: Сим, Иафет и Хам, – ответил я Моисею.

– И что, все – родные? Нет, это, конечно, не мое дело, но они такие разные. А мать у них одна или тоже разные? – не унимался он.

Действительно, из всех троих только старший был похож на меня, у второго же было раскосое лицо азиата, а третий – так вообще африканец.

– Сам в шоке. До сих пор привыкнуть не могу, – я не стал объяснять Моисею, что это, если можно так сказать, дело рук Господа, потому что моим сыновьям предстояло стать после потопа прародителями всех трех основных человеческих рас.

– Ну, и Бог с ними. Ты, главное, не волнуйся. Что родилось, то родилось – уже не исправишь. Бывает и хуже. На самом деле мы не за этим к тебе пришли. Мы тут подумали: ты наш брат, и мы не можем оставить тебя в беде, – продолжил иудейский старец.

«Ну вот, опять завели старую песню о главном», – подумал я, а вслух сказал:

– Тогда, братаны, давайте, помогайте мне грузить корм для животных.

– Народ внизу в растерянности, – продолжил Моисей, будто не услышав моих слов. – Их нужно организовать и направить, иначе НАМ не избежать давки и беспорядка во время погрузки. При этом ударение он сделал на слове «нам».

– Не знаю, что нужно ВАМ, – я решил уже до конца играть в «плохого парня», – а НАМ надо еще кучу животных загрузить и сделать так, чтобы они во время плавания не перегрызли друг друга с голодухи.

– Понимаем. Поэтому мы и предлагаем создать оргкомитет на основе нашей инициативной группы, который бы занялся формированием очереди, – Моисей упрямо гнул свою линию, продолжая проговаривать заранее подготовленный и отрепетированный текст. – У тебя так много забот. Зачем тебе лишняя головная боль и такая ответственность? Мы освободим тебя от нее. Нужно лишь, чтобы ты делегировал нам свои полномочия.

– Я – не Господь Бог, чтобы кому-либо что-то делегировать, – выдохнул я, сбрасывая с плеч очередной куль сена.

Мы стояли на площадке перед входом на второй уровень трюма, и сверху как на ладони была видна бесновавшаяся внизу толпа. Я пригляделся и вдруг понял, что прежнего неуправляемого безумия в ней уже нет. Бессмысленное «броуновское движение» человеческих молекул почему-то успокоилось и сменилось на достаточно осознанное линейное перемещение.

Оно шло в сторону нескольких неброско одетых броненосцеподобных женщин, которые держали в руках бумаги со списками и что-то в них отмечали. Я всегда боялся таких дам. Они проходят сквозь любую толпу, пробивая себе путь, как ледокол, бюстом пугающего размера. При этом у меня всегда возникало подозрение, что они для прочности подкладывают в бюстгальтер листы железа.

– А я смотрю, вы не стали дожидаться моего благословения, – с раздражением посмотрел я на Моисея.

– Нойчик, мамой клянусь, это не наши. Да ты посмотри даже на их размеры – откуда у бедного еврея столько корма, чтобы они могли так отъесться, – лицо Моисея при этом стало белее его же собственного хитона. И я ему поверил.

Мы спустились пониже.

– Так, смотри сюда, ирод. Вот я вписала тебя в список, вот твой номер, – почти кричала одна из женщин. Так обычно нарочито громко говорят с иностранцами, считая, что чем громче ты что-то прокричишь, тем скорее тебя поймут. Она послюнявила свой, видимо, химический карандаш и что-то вывела на ладони щуплого, размером с одну ее ногу то ли вьетнамца, то ли китайца.

– Ты все понял? Следующая перекличка через час. Если тебя тут не будет, то из списка вычеркну.

Тот закивал головой в ответ, но было непонятно, действительно ли он все понял или его голова просто сотрясается от вибрации, которую вызывал ее звучный рык.

– Это же русские, – радостно заверещал за моей спиной Моисей. И практически не скрывая зависти, добавил: – Это их почерк. Да, с их школой выживания не пропадешь даже в ссудный день!

– А это тоже русские? – поинтересовался я, показывая на пугливого вида щупленьких молодых людей, которые шли вдоль очереди и что-то нашептывали стоящим в ней на ухо.

Мы незаметно подошли поближе, и я услышал громкий шепот одного из парней:

– Ной велел больше очередь не занимать. Всем места не хватит. Но если вы совершенно добровольно внесете посильный вклад в фонд сохранения диких животных, то мы обеспечим вам место на ковчеге.

Некоторые пугались и давали парнями деньги, – кто доллары, кто рубли, кто иены, кто драхмы, кто тугрики, кто юани, а кто вообще какие-то совершенно непонятные монеты уже давно несуществующих цивилизаций.

– А это тоже русские? – поинтересовался я у Моисея.

– Русские, русские, – радостно закивал он. – Типичные московские фарцовщики. Но разве так важно, кто делает это доброе, полезное дело?!

– Слушай, – попросил я старца, который все больше начинал мне нравиться, – давай как-то с самого начала договоримся, когда у вас «русский» – это существительное, а когда – прилагательное.

Я поднялся на борт и проорал в толпу:

– Спасибо всем, кто внес деньги в фонд диких животных. Они обязательно будут использованы именно на эти цели. И хотя это добровольное пожертвование никоим образом не повлияет на получение места на ковчеге, но я в любом случае благодарю всех. Попрошу моих помощников сдать деньги... Моисею. Он за ними присмотрит.

Перед тем, как назвать Моисея, я невольно запнулся – уж больно не хотелось самому возиться с деньгами. А доверить их сыновьям я как-то не решился. Пусть сначала повзрослеют! Через пару сотен лет посмотрим!

Как я понимаю, я создал тогда первый в мире банк. Господи, сколько еще глупостей исторического значения я успею натворить, выполняя Твою миссию!

Услышав мои слова, Моисей просто расцвел.

– Ной Лемехович, а вы на самом деле гораздо умнее, чем может показаться на первый взгляд, – попытался он сделать мне комплимент. – Господь знал, кого выбирал. Правильно, правильно – пусть все сдают деньги и прочие ценности. Все равно после потопа они им уже не будут нужны.

Мое объявление вызвало в толпе странную реакцию. Многие были возмущены, что их так подло облапошили, и некоторые попытались даже устроить самосуд над сборщиками. А те восприняли мое объявление как благословение на продолжение поборов.

– Вы слышали, что сказал Ной?! Надо сдавать деньги, – с еще большим усердием засуетились они в дальних рядах, где мои слова почти не были слышны.

Вот уж поистине «не ищите смысла в моих словах» – всегда найдутся те, кто их истолкует по-своему.

Я решил немного передохнуть и присел на тюк с сеном. Увидев это, жена принесла мне крынку молока.

– Устал, мой бедный, – пожалела она меня и вытерла мне пот со лба. – Не надо так волноваться. Все будет хорошо.

– Ты уверена, женщина? – сказал я ей в ответ. – А ты понимаешь, что будет, если мы не возьмем их на борт?

– Господь велел тебе погрузить только животных. Так?

– Да, так. Он сказал, что люди должны быть наказаны за их грехи. Он очень надеялся, что они исправятся, и ждал сто лет, но они не услышали его, – в который раз повторил я полученное мною свыше послание.

– А ты уверен, что ты не слишком прямолинейно понимаешь его слова? – спросила вдруг жена. – Господь суров, но справедлив, и быть может, он так долго тянул с началом потопа, потому что не хотел этого и в глубине души надеялся, что ты его ослушаешься и попробуешь спасти людей…

– Но мы не можем спасти всех, – гневно перебил я ее.

– Да, мы не можем спасти всех, но мы можем спасти часть. Они увидят, как страшен гнев господень, испугаются и исправятся.

– Вот только умничать не надо, – оборвал я жену. Если честно, я был удивлен, что обычно молчаливая, она вдруг заговорила на такие серьезные темы. – И вообще, надо мной все смеются, когда видят твоих сыновей.

– Наших сыновей, наших, – лицо женщины посуровело. – Ты хочешь об этом поговорить? Ну, ну. Не прошло и ста лет. Или, может, для начала спросишь у Всевышнего, почему я таких детей родила? А то ты у нас праведник, такой весь сам из себя чистенький, о чем-то там с ним договариваешься, а я потом расхлебываю. С какого такого перепуга у праведника жена должна быть мученицей? Давай поговорим об этом, если хочешь.

– Не сейчас, – ответил я ей и сбежал от дальнейших разборок в трюм.

Весь день я был как в тумане. И все же, правильно ли я понял послание свыше? Могу ли я нарушить святую заповедь «Не убий»? И если да, то почему я должен ее нарушить? Господь суров к грешникам, но может ли он быть настолько жестоким, чтобы за грехи одних уничтожить всех, и в том числе невинных детей? Или он знает что-то, чего не знаю я, и человечество все равно погибнет? И посылает смерть как избавление от будущих мучений?

Эти и другие вопросы страшным калейдоскопом вертелись в моей голове. Ответа на них у меня не было. Я был в растерянности и не знал, что делать дальше…

Перекур №1

Никогда не дразните кентавров

Есть у меня такая дурная привычка иногда курить по ночам. Каюсь. Один-два раза за ночь просыпаешься после какого-нибудь очередного сна и для успокоения души выкуриваешь сигаретку. К тому же ночью в тишине очень хорошо думается. Мозг человека работает, даже когда тело спит. Причем подчас более активно, чем днем. Не случайно многие великие открытия (да хотя бы та же периодическая таблица Менделеева) делались ночью. Я в этой жизни великих открытий не совершал и явно уже не совершу, но много раз именно во сне приходили ответы на мучавшие днем вопросы, красивые стихотворные строчки или