Everand Logo

Welcome to Everand!

  • Discover millions of ebooks, audiobooks, and so much more with a free trial

    Only $11.99/month after trial. Cancel anytime.

    War and Peace: Bilingual Edition (English – Russian)
    War and Peace: Bilingual Edition (English – Russian)
    War and Peace: Bilingual Edition (English – Russian)
    Ebook2,040 pages11 hours

    War and Peace: Bilingual Edition (English – Russian)

    By Leo Tolstoy

    ()

    Read preview

    About this ebook

    Instead of memorizing vocabulary words, work your way through an actual well-written novel. Even novices can follow along as each individual English paragraph is paired with the corresponding Russian paragraph. It won't be an easy project, but you'll learn a lot.
    LanguageEnglish
    PublisherPublishdrive
    Release dateJun 12, 2018
    War and Peace: Bilingual Edition (English – Russian)
    Author

    Leo Tolstoy

    Count Lev (Leo) Nikolaevich Tolstoy was born at Vasnaya Polyana in the Russian province of Tula in 1828. He inherited the family title aged nineteen, quit university and after a period of the kind of dissolute aristocratic life so convincingly portrayed in his later novels, joined the army, where he started to write. Travels in Europe opened him to western ideas, and he returned to his family estates to live as a benign landowner. In 1862 he married Sofia Behr, who bore him thirteen children. He expressed his increasingly subversive, but devout, views through prolific work that culminated in the immortal novels of his middle years, War and Peace and Anna Karenina. Beloved in Russia and with a worldwide following, but feared by the Tsarist state and excommunicated by the Russian Orthodox church, he died in 1910.

    Read more from Leo Tolstoy

    Related to War and Peace

    Related ebooks

    Teaching Methods & Materials For You

    View More
    View More

    Related podcast episodes

    Related articles

    • Article

      Let’s Dream Talk

      Aug 4, 2020

      Dear Roi I had a dream that I saw an out-of-control plane crashing down from the sky, pieces going everywhere. A wheel rolled towards me, but I managed to get away and avoid being injured. Then I woke up. Susan, 43, Coventry Dear Susan It sounds l

      3 min read

    • Article

      Diary of Remorse

      Sep 6, 2022

      I was plagued by remorse, but my remorse seemed inspired by insignificant dumb things—things not really worthy of bona fide remorse. That didn’t make it any less painful or plague-worthy, as I was still riddled with disgrace on a minute-by-minute bas

      20 min read

    • Article

      Stranger Than Fiction

      Sep 2, 2021

      Stranger Than Fiction
      2 min read

    • Article

      In The Spotlight: Your Writing Genre - Busting

      Apr 4, 2024

      What an inventive lot the WM writers proved themselves to be with the ‘Genre-busting' submission call! The response was terrific, with a postbag full of playful, off-the wall writing that read as if its creators had a gonzo riot mashing up elements f

      5 min read

    • Article

      The Alchemist

      Apr 29, 2024

      The Alchemist
      7 min read

    • Article

      A Symposium on Charm

      Sep 1, 2018

      A Symposium on Charm
      16 min read

    • Article

      Self-portraits

      May 5, 2021

      I’M having my portrait painted. I can give you several excellent objective reasons for this. A painting of my wife executed some years ago seems lonely without a pair to it, we agree; her words, not mine. Other generations of our family hang around t

      2 min read

    • Article

      Hotel ROMEO

      Oct 13, 2021

      Hotel ROMEO
      8 min read

    • Article

      The William Trevor Reader: “Lunch in Winter”

      Mar 28, 2023

      Knowing the lies one must tell oneself is a form of deep and unsparing self-knowledge. The post The William Trevor Reader: “Lunch in Winter” appeared first on The Millions.

      3 min read

    • Article

      Comment

      Sep 1, 2019

      Comment
      2 min read

    • Article

      My passion for Percy Joan Collins

      Nov 3, 2021

      My passion for Percy Joan Collins
      10 min read

    • Article

      My Passion For Percy Joan Collins

      Nov 3, 2021

      My Passion For Percy Joan Collins
      10 min read

    • Article

      Echo

      Jan 10, 2024

      Once, during a depressive episode, Stanley cut out thirteen small paper stars and taped them to the ceiling of his cluttered bedroom. They were made from the construction paper left over from his youth, stored away in a basket on a shelf in the basem

      14 min read

    • Article

      Inviting Us Into His Riverside Home With Husband Jose Bergera wayne Sleep Reflects On His Incredible Career As He Turns 75 — And Says He Hasn’t Stopped Dancing Yet

      Jul 17, 2023

      Inviting Us Into His Riverside Home With Husband Jose Bergera wayne Sleep Reflects On His Incredible Career As He Turns 75 — And Says He Hasn’t Stopped Dancing Yet
      6 min read

    • Article

      Elsi, The Strange Maid

      Sep 27, 2018

      Elsi, The Strange Maid
      14 min read

    • Article

      My Trouble And Strife

      Sep 21, 2022

      My Trouble And Strife
      3 min read

    • Article

      Let’s Dream Talk

      Aug 6, 2019

      Dear Roi I dreamt that I’d kicked my husband out of the house, but then voices said to me, ‘Don’t do that.’ I looked up and saw a figure emerging at the window, so I tried to scare it away, but it kept reappearing until I could see all of it. The fi

      2 min read

    • Article

      The Nightingale

      May 1, 2019

      The Nightingale
      10 min read

    • Article

      Let’s Dream Talkz Z

      Aug 3, 2021

      Let’s Dream Talkz Z
      3 min read

    Related categories

    Reviews for War and Peace

    0 ratings

    0 ratings0 reviews

    What did you think?

    Tap to rate

    Review must be at least 10 words

      Book preview

      War and Peace - Leo Tolstoy

      Maude

      PART I

      CHAPTER I

      ЧАСТЬ I

      ГЛАВА I

      "Well, Prince, so Genoa and Lucca are now just family estates of the Buonapartes.

      – Еh bien, mon prince. Gênes et Lucques ne sont plus que des apanages, des поместья, de la famille Buonaparte.

      But I warn you, if you don't tell me that this means war, if you still try to defend the infamies and horrors perpetrated by that Antichrist—I really believe he is Antichrist—I will have nothing more to do with you and you are no longer my friend, no longer my 'faithful slave, ' as you call yourself!

      Non, je vous préviens, que si vous ne me dites pas, que nous avons la guerre, si vous vous permettez encore de pallier toutes les infamies, toutes les atrocités de cet Antichrist (ma parole, j'y crois) – je ne vous connais plus, vous n'êtes plus mon ami, vous n'êtes plus мой верный раб, comme vous dites. [Ну, что, князь, Генуа и Лукка стали не больше, как поместьями фамилии Бонапарте.

      But how do you do?

      Нет, я вас предупреждаю, если вы мне не скажете, что у нас война, если вы еще позволите себе защищать все гадости, все ужасы этого Антихриста (право, я верю, что он Антихрист) – я вас больше не знаю, вы уж не друг мой, вы уж не мой верный раб, как вы говорите.] Ну, здравствуйте, здравствуйте.

      I see I have frightened you—sit down and tell me all the news."

      Je vois que je vous fais peur, [Я вижу, что я вас пугаю,] садитесь и рассказывайте.

      It was in July, 1805, and the speaker was the well-known Anna Pavlovna Scherer, maid of honor and favorite of the Empress Marya Fedorovna. With these words she greeted Prince Vasili Kuragin, a man of high rank and importance, who was the first to arrive at her reception.

      Так говорила в июле 1805 года известная Анна Павловна Шерер, фрейлина и приближенная императрицы Марии Феодоровны, встречая важного и чиновного князя Василия, первого приехавшего на ее вечер.

      Anna Pavlovna had had a cough for some days. She was, as she said, suffering from la grippe; grippe being then a new word in St. Petersburg, used only by the elite.

      Анна Павловна кашляла несколько дней, у нее был грипп, как она говорила (грипп был тогда новое слово, употреблявшееся только редкими).

      All her invitations without exception, written in French, and delivered by a scarlet-liveried footman that morning, ran as follows:

      В записочках, разосланных утром с красным лакеем, было написано без различия во всех:

      If you have nothing better to do, Count (or Prince), and if the prospect of spending an evening with a poor invalid is not too terrible, I shall be very charmed to see you tonight between 7 and 10—Annette Scherer.

      «Si vous n'avez rien de mieux à faire, M. le comte (или mon prince), et si la perspective de passer la soirée chez une pauvre malade ne vous effraye pas trop, je serai charmée de vous voir chez moi entre 7 et 10 heures. Annette Scherer».

      Heavens! what a virulent attack! replied the prince, not in the least disconcerted by this reception.

      [Если y вас, граф (или князь), нет в виду ничего лучшего и если перспектива вечера у бедной больной не слишком вас пугает, то я буду очень рада видеть вас нынче у себя между семью и десятью часами.

      He had just entered, wearing an embroidered court uniform, knee breeches, and shoes, and had stars on his breast and a serene expression on his flat face.

      Анна Шерер.] – Dieu, quelle virulente sortie [О! какое жестокое нападение!] – отвечал, нисколько не смутясь такою встречей, вошедший князь, в придворном, шитом мундире, в чулках, башмаках, при звездах, с светлым выражением плоского лица.

      He spoke in that refined French in which our grandfathers not only spoke but thought, and with the gentle, patronizing intonation natural to a man of importance who had grown old in society and at court.

      Он говорил на том изысканном французском языке, на котором не только говорили, но и думали наши деды, и с теми тихими, покровительственными интонациями, которые свойственны состаревшемуся в свете и при дворе значительному человеку.

      He went up to Anna Pavlovna, kissed her hand, presenting to her his bald, scented, and shining head, and complacently seated himself on the sofa.

      Он подошел к Анне Павловне, поцеловал ее руку, подставив ей свою надушенную и сияющую лысину, и покойно уселся на диване.

      First of all, dear friend, tell me how you are. Set your friend's mind at rest, said he without altering his tone, beneath the politeness and affected sympathy of which indifference and even irony could be discerned.

      – Avant tout dites moi, comment vous allez, chère amie? [Прежде всего скажите, как ваше здоровье?] Успокойте друга, – сказал он, не изменяя голоса и тоном, в котором из‑за приличия и участия просвечивало равнодушие и даже насмешка.

      "Can one be well while suffering morally?

      – Как можно быть здоровой... когда нравственно страдаешь?

      Can one be calm in times like these if one has any feeling? said Anna Pavlovna. You are staying the whole evening, I hope? "

      Разве можно оставаться спокойною в наше время, когда есть у человека чувство? – сказала Анна Павловна. – Вы весь вечер у меня, надеюсь?

      "And the fete at the English ambassador's?

      – А праздник английского посланника?

      Today is Wednesday.

      Нынче середа.

      I must put in an appearance there, said the prince. My daughter is coming for me to take me there."

      Мне надо показаться там, – сказал князь. – Дочь заедет за мной и повезет меня.

      "I thought today's fete had been canceled.

      – Я думала, что нынешний праздник отменен.

      I confess all these festivities and fireworks are becoming wearisome."

      Je vous avoue que toutes ces fêtes et tous ces feux d'artifice commencent à devenir insipides. [Признаюсь, все эти праздники и фейерверки становятся несносны.]

      If they had known that you wished it, the entertainment would have been put off, said the prince, who, like a wound-up clock, by force of habit said things he did not even wish to be believed.

      – Ежели бы знали, что вы этого хотите, праздник бы отменили, – сказал князь, по привычке, как заведенные часы, говоря вещи, которым он и не хотел, чтобы верили. – Ne me tourmentez pas. Eh bien, qu'a‑t‑on décidé par rapport à la dépêche de Novosiizoff?

      "Don't tease!

      Vous savez tout. [Не мучьте меня.

      Well, and what has been decided about Novosiltsev's dispatch?

      Ну, что же решили по случаю депеши Новосильцова?

      You know everything."

      Вы все знаете.]

      What can one say about it? replied the prince in a cold, listless tone.

      – Как вам сказать? – сказал князь холодным, скучающим тоном. – Qu'a‑t‑on décidé?

      "What has been decided?

      On a décidé que Buonaparte a brûlé ses vaisseaux, et je crois que nous sommes en train de brûler les nôtres. [Что решили?

      They have decided that Buonaparte has burnt his boats, and I believe that we are ready to burn ours." Prince Vasili always spoke languidly, like an actor repeating a stale part.

      Решили, что Бонапарте сжег свои корабли; и мы тоже, кажется, готовы сжечь наши.] – Князь Василий говорил всегда лениво, как актер говорит роль старой пиесы.

      Anna Pavlovna Scherer on the contrary, despite her forty years, overflowed with animation and impulsiveness.

      Анна Павловна Шерер, напротив, несмотря на свои сорок лет, была преисполнена оживления и порывов.

      To be an enthusiast had become her social vocation and, sometimes even when she did not feel like it, she became enthusiastic in order not to disappoint the expectations of those who knew her.

      Быть энтузиасткой сделалось ее общественным положением, и иногда, когда ей даже того не хотелось, она, чтобы не обмануть ожиданий людей, знавших ее, делалась энтузиасткой.

      The subdued smile which, though it did not suit her faded features, always played round her lips expressed, as in a spoiled child, a continual consciousness of her charming defect, which she neither wished, nor could, nor considered it necessary, to correct.

      Сдержанная улыбка, игравшая постоянно на лице Анны Павловны, хотя и не шла к ее отжившим чертам, выражала, как у избалованных детей, постоянное сознание своего милого недостатка, от которого она не хочет, не может и не находит нужным исправляться.

      In the midst of a conversation on political matters Anna Pavlovna burst out:

      В середине разговора про политические действия Анна Павловна разгорячилась.

      "Oh, don't speak to me of Austria.

      – Ах, не говорите мне про Австрию!

      Perhaps I don't understand things, but Austria never has wished, and does not wish, for war.

      Я ничего не понимаю, может быть, но Австрия никогда не хотела и не хочет войны.

      She is betraying us!

      Она предает нас.

      Russia alone must save Europe.

      Россия одна должна быть спасительницей Европы.

      Our gracious sovereign recognizes his high vocation and will be true to it.

      Наш благодетель знает свое высокое призвание и будет верен ему.

      That is the one thing I have faith in!

      Вот одно, во что я верю.

      Our good and wonderful sovereign has to perform the noblest role on earth, and he is so virtuous and noble that God will not forsake him. He will fulfill his vocation and crush the hydra of revolution, which has become more terrible than ever in the person of this murderer and villain!

      Нашему доброму и чудному государю предстоит величайшая роль в мире, и он так добродетелен и хорош, что Бог не оставит его, и он исполнит свое призвание задавить гидру революции, которая теперь еще ужаснее в лице этого убийцы и злодея.

      We alone must avenge the blood of the just one.... Whom, I ask you, can we rely on?... England with her commercial spirit will not and cannot understand the Emperor Alexander's loftiness of soul.

      Мы одни должны искупить кровь праведника... На кого нам надеяться, я вас спрашиваю?... Англия с своим коммерческим духом не поймет и не может понять всю высоту души императора Александра.

      She has refused to evacuate Malta.

      Она отказалась очистить Мальту.

      She wanted to find, and still seeks, some secret motive in our actions.

      Она хочет видеть, ищет заднюю мысль наших действий.

      What answer did Novosiltsev get? None.

      Что они сказали Новосильцову?... Ничего.

      The English have not understood and cannot understand the self-abnegation of our Emperor who wants nothing for himself, but only desires the good of mankind.

      Они не поняли, они не могут понять самоотвержения нашего императора, который ничего не хочет для себя и всё хочет для блага мира.

      And what have they promised?

      И что они обещали?

      Nothing!

      Ничего.

      And what little they have promised they will not perform!

      И что обещали, и того не будет!

      Prussia has always declared that Buonaparte is invincible, and that all Europe is powerless before him.... And I don't believe a word that Hardenburg says, or Haugwitz either.

      Пруссия уж объявила, что Бонапарте непобедим и что вся Европа ничего не может против него... И я не верю ни в одном слове ни Гарденбергу, ни Гаугвицу.

      This famous Prussian neutrality is just a trap. I have faith only in God and the lofty destiny of our adored monarch.

      Cette fameuse neutralité prussienne, ce n'est qu'un piège. [Этот пресловутый нейтралитет Пруссии – только западня.] Я верю в одного Бога и в высокую судьбу нашего милого императора.

      He will save Europe! " She suddenly paused, smiling at her own impetuosity.

      Он спасет Европу!... – Она вдруг остановилась с улыбкою насмешки над своею горячностью.

      I think, said the prince with a smile, "that if you had been sent instead of our dear Wintzingerode you would have captured the King of Prussia's consent by assault.

      – Я думаю, – сказал князь улыбаясь, – что ежели бы вас послали вместо нашего милого Винценгероде, вы бы взяли приступом согласие прусского короля.

      You are so eloquent.

      Вы так красноречивы.

      Will you give me a cup of tea? "

      Вы дадите мне чаю?

      "In a moment.

      – Сейчас.

      A propos, she added, becoming calm again, I am expecting two very interesting men tonight, le Vicomte de Mortemart, who is connected with the Montmorencys through the Rohans, one of the best French families.

      A propos, – прибавила она, опять успокоиваясь, – нынче у меня два очень интересные человека, le vicomte de MorteMariet, il est allié aux Montmorency par les Rohans, [Кстати, – виконт Мортемар,] он в родстве с Монморанси чрез Роганов,] одна из лучших фамилий Франции.

      He is one of the genuine emigres, the good ones.

      Это один из хороших эмигрантов, из настоящих.

      And also the Abbe Morio. Do you know that profound thinker?

      И потом l'abbé Morio: [аббат Морио:] вы знаете этот глубокий ум?

      He has been received by the Emperor.

      Он был принят государем.

      Had you heard? "

      Вы знаете? – А!

      I shall be delighted to meet them, said the prince. But tell me, he added with studied carelessness as if it had only just occurred to him, though the question he was about to ask was the chief motive of his visit, "is it true that the Dowager Empress wants Baron Funke to be appointed first secretary at Vienna?

      Я очень рад буду, – сказал князь. – Скажите, – прибавил он, как будто только что вспомнив что‑то и особенно‑небрежно, тогда как то, о чем он спрашивал, было главною целью его посещения, – правда, что l'impératrice‑mère [императрица‑мать] желает назначения барона Функе первым секретарем в Вену?

      The baron by all accounts is a poor creature." Prince Vasili wished to obtain this post for his son, but others were trying through the Dowager Empress Marya Fedorovna to secure it for the baron.

      C'est un pauvre sire, ce baron, à ce qu'il paraît. [Этот барон, кажется, ничтожная личность.] – Князь Василий желал определить сына на это место, которое через императрицу Марию Феодоровну старались доставить барону.

      Anna Pavlovna almost closed her eyes to indicate that neither she nor anyone else had a right to criticize what the Empress desired or was pleased with.

      Анна Павловна почти закрыла глаза в знак того, что ни она, ни кто другой не могут судить про то, что угодно или нравится императрице.

      Baron Funke has been recommended to the Dowager Empress by her sister, was all she said, in a dry and mournful tone.

      – Monsieur le baron de Funke a été recommandé à l'impératrice‑mère par sa soeur, [Барон Функе рекомендован императрице‑матери ее сестрою,] – только сказала она грустным, сухим тоном.

      As she named the Empress, Anna Pavlovna's face suddenly assumed an expression of profound and sincere devotion and respect mingled with sadness, and this occurred every time she mentioned her illustrious patroness.

      В то время, как Анна Павловна назвала императрицу, лицо ее вдруг представило глубокое и искреннее выражение преданности и уважения, соединенное с грустью, что с ней бывало каждый раз, когда она в разговоре упоминала о своей высокой покровительнице.

      She added that Her Majesty had deigned to show Baron Funke beaucoup d'estime, and again her face clouded over with sadness.

      Она сказала, что ее величество изволила оказать барону Функе beaucoup d'estime, [много уважения,] и опять взгляд ее подернулся грустью.

      The prince was silent and looked indifferent.

      Князь равнодушно замолк.

      But, with the womanly and courtierlike quickness and tact habitual to her, Anna Pavlovna wished both to rebuke him (for daring to speak he had done of a man recommended to the Empress) and at the same time to console him, so she said:

      Анна Павловна, с свойственною ей придворною и женскою ловкостью и быстротою такта, захотела и щелконуть князя за то, что он дерзнул так отозваться о лице, рекомендованном императрице, и в то же время утешить его.

      "Now about your family. Do you know that since your daughter came out everyone has been enraptured by her?

      – Mais à propos de votre famille, [Кстати о вашей семье,] – сказала она, – знаете ли, что ваша дочь с тех пор, как выезжает, fait les délices de tout le monde.

      They say she is amazingly beautiful."

      On la trouve belle, comme le jour. [составляет восторг всего общества.

      The prince bowed to signify his respect and gratitude.

      Ее находят прекрасною, как день.]

      I often think, she continued after a short pause, drawing nearer to the prince and smiling amiably at him as if to show that political and social topics were ended and the time had come for intimate conversation—"I often think how unfairly sometimes the joys of life are distributed.

      Князь наклонился в знак уважения и признательности. – Я часто думаю, – продолжала Анна Павловна после минутного молчания, подвигаясь к князю и ласково улыбаясь ему, как будто выказывая этим, что политические и светские разговоры кончены и теперь начинается задушевный, – я часто думаю, как иногда несправедливо распределяется счастие жизни.

      Why has fate given you two such splendid children? I don't speak of Anatole, your youngest. I don't like him, she added in a tone admitting of no rejoinder and raising her eyebrows. Two such charming children.

      За что вам судьба дала таких двух славных детей (исключая Анатоля, вашего меньшого, я его не люблю, – вставила она безапелляционно, приподняв брови) – таких прелестных детей?

      And really you appreciate them less than anyone, and so you don't deserve to have them."

      А вы, право, менее всех цените их и потому их не стоите.

      And she smiled her ecstatic smile.

      И она улыбнулась своею восторженною улыбкой.

      I can't help it, said the prince.

      – Que voulez‑vous? Lafater aurait dit que je n'ai pas la bosse de la paterienité, [Чего вы хотите?

      Lavater would have said I lack the bump of paternity.

      Лафатер сказал бы, что у меня нет шишки родительской любви,] – сказал князь.

      "Don't joke; I mean to have a serious talk with you.

      – Перестаньте шутить. Я хотела серьезно поговорить с вами.

      Do you know I am dissatisfied with your younger son?

      Знаете, я недовольна вашим меньшим сыном.

      Between ourselves (and her face assumed its melancholy expression), he was mentioned at Her Majesty's and you were pitied...."

      Между нами будь сказано (лицо ее приняло грустное выражение), о нем говорили у ее величества и жалеют вас...

      The prince answered nothing, but she looked at him significantly, awaiting a reply.

      Князь не отвечал, но она молча, значительно глядя на него, ждала ответа.

      He frowned.

      Князь Василий поморщился.

      What would you have me do? he said at last. "You know I did all a father could for their education, and they have both turned out fools. Hippolyte is at least a quiet fool, but Anatole is an active one.

      – Что вы хотите, чтоб я делал! – сказал он наконец. – Вы знаете, я сделал для их воспитания все, что может отец, и оба вышли des imbéciles. [дураки.] Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль – беспокойный.

      That is the only difference between them." He said this smiling in a way more natural and animated than usual, so that the wrinkles round his mouth very clearly revealed something unexpectedly coarse and unpleasant.

      Вот одно различие, – сказал он, улыбаясь более неестественно и одушевленно, чем обыкновенно, и при этом особенно резко выказывая в сложившихся около его рта морщинах что‑то неожиданно‑грубое и неприятное.

      "And why are children born to such men as you?

      – И зачем родятся дети у таких людей, как вы?

      If you were not a father there would be nothing I could reproach you with, " said Anna Pavlovna, looking up pensively.

      Ежели бы вы не были отец, я бы ни в чем не могла упрекнуть вас, – сказала Анна Павловна, задумчиво поднимая глаза.

      I am your faithful slave and to you alone I can confess that my children are the bane of my life. It is the cross I have to bear. That is how I explain it to myself. It can't be helped! He said no more, but expressed his resignation to cruel fate by a gesture.

      – Je suis votre [Я ваш] верный раб, et à vous seule je puis l'avouer. Мои дети – ce sont les entraves de mon existence. [вам одним могу признаться. Мои дети – обуза моего существования.] – Он помолчал, выражая жестом свою покорность жестокой судьбе.

      Anna Pavlovna meditated.

      Анна Павловна задумалась.

      Have you never thought of marrying your prodigal son Anatole? she asked.

      – Вы никогда не думали о том, чтобы женить вашего блудного сына Анатоля?

      They say old maids have a mania for matchmaking, and though I don't feel that weakness in myself as yet, I know a little person who is very unhappy with her father. She is a relation of yours, Princess Mary Bolkonskaya. Prince Vasili did not reply, though, with the quickness of memory and perception befitting a man of the world, he indicated by a movement of the head that he was considering this information.

      Говорят, – сказала она, – что старые девицы ont la manie des Marieiages. [имеют манию женить.] Я еще не чувствую за собою этой слабости, но у меня есть одна petite personne [маленькая особа], которая очень несчастлива с отцом, une parente à nous, une princesse [наша родственница, княжна] Болконская. – Князь Василий не отвечал, хотя с свойственною светским людям быстротой соображения и памяти показал движением головы, что он принял к соображению эти сведения.

      Do you know, he said at last, evidently unable to check the sad current of his thoughts, that Anatole is costing me forty thousand rubles a year? And, he went on after a pause, what will it be in five years, if he goes on like this?

      – Нет, вы знаете ли, что этот Анатоль мне стоит 40.000 в год, – сказал он, видимо, не в силах удерживать печальный ход своих мыслей.

      Presently he added:

      Он помолчал.

      "That's what we fathers have to put up with....

      – Что будет через пять лет, если это пойдет так?

      Is this princess of yours rich? "

      Voilà l'avantage d'être père. [Вот выгода быть отцом.] Она богата, ваша княжна?

      "Her father is very rich and stingy.

      – Отец очень богат и скуп.

      He lives in the country.

      Он живет в деревне.

      He is the well-known Prince Bolkonski who had to retire from the army under the late Emperor, and was nicknamed 'the King of Prussia.'

      Знаете, этот известный князь Болконский, отставленный еще при покойном императоре и прозванный прусским королем.

      He is very clever but eccentric, and a bore.

      Он очень умный человек, но со странностями и тяжелый.

      The poor girl is very unhappy. She has a brother; I think you know him, he married Lise Meinen lately.

      La pauvre petite est malheureuse, comme les pierres. [Бедняжка несчастлива, как камни.] У нее брат, вот что недавно женился на Lise Мейнен, адъютант Кутузова.

      He is an aide-de-camp of Kutuzov's and will be here tonight."

      Он будет нынче у меня.

      Listen, dear Annette, said the prince, suddenly taking Anna Pavlovna's hand and for some reason drawing it downwards. "Arrange that affair for me and I shall always be your most devoted slave-slafe with an f, as a village elder of mine writes in his reports.

      – Ecoutez, chère Annette, [Послушайте, милая Аннет,] – сказал князь, взяв вдруг свою собеседницу за руку и пригибая ее почему‑то книзу. – Arrangez‑moi cette affaire et je suis votre [Устройте мне это дело, и я навсегда ваш] вернейший раб à tout jamais pan, comme mon староста m'écrit des [как пишет мне мой староста] донесенья: покой‑ер‑п!.

      She is rich and of good family and that's all I want."

      Она хорошей фамилии и богата.

      And with the familiarity and easy grace peculiar to him, he raised the maid of honor's hand to his lips, kissed it, and swung it to and fro as he lay back in his armchair, looking in another direction.

      Всё, что мне нужно. И он с теми свободными и фамильярными, грациозными движениями, которые его отличали, взял за руку фрейлину, поцеловал ее и, поцеловав, помахал фрейлинскою рукой, развалившись на креслах и глядя в сторону.

      Attendez, said Anna Pavlovna, reflecting, "I'll speak to Lise, young Bolkonski's wife, this very evening, and perhaps the thing can be arranged.

      – Attendez [Подождите], – сказала Анна Павловна, соображая. – Я нынче же поговорю Lise (la femme du jeune Болконский). [с Лизой (женой молодого Болконского).] И, может быть, это уладится.

      It shall be on your family's behalf that I'll start my apprenticeship as old maid."

      Ce sera dans votre famille, que je ferai mon apprentissage de vieille fille. [Я в вашем семействе начну обучаться ремеслу старой девки.]

      CHAPTER II

      ГЛАВА II

      Anna Pavlovna's drawing room was gradually filling.

      Гостиная Анны Павловны начала понемногу наполняться.

      The highest Petersburg society was assembled there: people differing widely in age and character but alike in the social circle to which they belonged. Prince Vasili's daughter, the beautiful Helene, came to take her father to the ambassador's entertainment; she wore a ball dress and her badge as maid of honor.

      Приехала высшая знать Петербурга, люди самые разнородные по возрастам и характерам, но одинаковые по обществу, в каком все жили; приехала дочь князя Василия, красавица Элен, заехавшая за отцом, чтобы с ним вместе ехать на праздник посланника. Она была в шифре и бальном платье.

      The youthful little Princess Bolkonskaya, known as la femme la plus seduisante de Petersbourg, 0.html 1 1.sh 27557_cover.pdf.png bisac.csv en_.txt PD Import.csv roman.csv ru_.txt template.zip was also there. She had been married during the previous winter, and being pregnant did not go to any large gatherings, but only to small receptions.

      Приехала и известная, как la femme la plus séduisante de Pétersbourg [самая обворожительная женщина в Петербурге,], молодая, маленькая княгиня Болконская, прошлую зиму вышедшая замуж и теперь не выезжавшая в большой свет по причине своей беременности, но ездившая еще на небольшие вечера.

      Prince Vasili's son, Hippolyte, had come with Mortemart, whom he introduced. The Abbe Morio and many others had also come.

      Приехал князь Ипполит, сын князя Василия, с Мортемаром, которого он представил; приехал и аббат Морио и многие другие.

      * The most fascinating woman in Petersburg. To each new arrival Anna Pavlovna said, You have not yet seen my aunt, or You do not know my aunt? and very gravely conducted him or her to a little old lady, wearing large bows of ribbon in her cap, who had come sailing in from another room as soon as the guests began to arrive; and slowly turning her eyes from the visitor to her aunt, Anna Pavlovna mentioned each one's name and then left them.

      – Вы не видали еще? или: – вы не знакомы с ma tante [с моей тетушкой]? – говорила Анна Павловна приезжавшим гостям и весьма серьезно подводила их к маленькой старушке в высоких бантах, выплывшей из другой комнаты, как скоро стали приезжать гости, называла их по имени, медленно переводя глаза с гостя на ma tante [тетушку], и потом отходила.

      Each visitor performed the ceremony of greeting this old aunt whom not one of them knew, not one of them wanted to know, and not one of them cared about; Anna Pavlovna observed these greetings with mournful and solemn interest and silent approval.

      Все гости совершали обряд приветствования никому неизвестной, никому неинтересной и ненужной тетушки. Анна Павловна с грустным, торжественным участием следила за их приветствиями, молчаливо одобряя их.

      The aunt spoke to each of them in the same words, about their health and her own, and the health of Her Majesty, who, thank God, was better today.

      Ma tante каждому говорила в одних и тех же выражениях о его здоровье, о своем здоровье и о здоровье ее величества, которое нынче было, слава Богу, лучше.

      And each visitor, though politeness prevented his showing impatience, left the old woman with a sense of relief at having performed a vexatious duty and did not return to her the whole evening.

      Все подходившие, из приличия не выказывая поспешности, с чувством облегчения исполненной тяжелой обязанности отходили от старушки, чтобы уж весь вечер ни разу не подойти к ней.

      The young Princess Bolkonskaya had brought some work in a gold-embroidered velvet bag.

      Молодая княгиня Болконская приехала с работой в шитом золотом бархатном мешке.

      Her pretty little upper lip, on which a delicate dark down was just perceptible, was too short for her teeth, but it lifted all the more sweetly, and was especially charming when she occasionally drew it down to meet the lower lip.

      Ее хорошенькая, с чуть черневшимися усиками верхняя губка была коротка по зубам, но тем милее она открывалась и тем еще милее вытягивалась иногда и опускалась на нижнюю.

      As is always the case with a thoroughly attractive woman, her defect—the shortness of her upper lip and her half-open mouth—seemed to be her own special and peculiar form of beauty.

      Как это всегда бывает у вполне‑привлекательных женщин, недостаток ее – короткость губы и полуоткрытый рот – казались ее особенною, собственно ее красотой.

      Everyone brightened at the sight of this pretty young woman, so soon to become a mother, so full of life and health, and carrying her burden so lightly.

      Всем было весело смотреть на эту, полную здоровья и живости, хорошенькую будущую мать, так легко переносившую свое положение.

      Old men and dull dispirited young ones who looked at her, after being in her company and talking to her a little while, felt as if they too were becoming, like her, full of life and health.

      Старикам и скучающим, мрачным молодым людям, смотревшим на нее, казалось, что они сами делаются похожи на нее, побыв и поговорив несколько времени с ней.

      All who talked to her, and at each word saw her bright smile and the constant gleam of her white teeth, thought that they were in a specially amiable mood that day.

      Кто говорил с ней и видел при каждом слове ее светлую улыбочку и блестящие белые зубы, которые виднелись беспрестанно, тот думал, что он особенно нынче любезен. И это думал каждый.

      The little princess went round the table with quick, short, swaying steps, her workbag on her arm, and gaily spreading out her dress sat down on a sofa near the silver samovar, as if all she was doing was a pleasure to herself and to all around her.

      Маленькая княгиня, переваливаясь, маленькими быстрыми шажками обошла стол с рабочею сумочкою на руке и, весело оправляя платье, села на диван, около серебряного самовара, как будто всё, что она ни делала, было part de plaisir [развлечением] для нее и для всех ее окружавших.

      I have brought my work, said she in French, displaying her bag and addressing all present.

      – J'ai apporté mon ouvrage [Я захватила работу], – сказала она, развертывая свой ридикюль и обращаясь ко всем вместе.

      Mind, Annette, I hope you have not played a wicked trick on me, she added, turning to her hostess. You wrote that it was to be quite a small reception, and just see how badly I am dressed.

      – Смотрите, Annette, ne me jouez pas un mauvais tour, – обратилась она к хозяйке. – Vous m'avez écrit, que c'était une toute petite soirée; voyez, comme je suis attifée. [Не сыграйте со мной дурной шутки; вы мне писали, что у вас совсем маленький вечер. Видите, как я одета дурно.]

      And she spread out her arms to show her short-waisted, lace-trimmed, dainty gray dress, girdled with a broad ribbon just below the breast.

      И она развела руками, чтобы показать свое, в кружевах, серенькое изящное платье, немного ниже грудей опоясанное широкою лентой.

      Soyez tranquille, Lise, you will always be prettier than anyone else, replied Anna Pavlovna.

      – Soyez tranquille, Lise, vous serez toujours la plus jolie [Будьте спокойны, вы всё будете лучше всех], – отвечала Анна Павловна.

      You know, said the princess in the same tone of voice and still in French, turning to a general, "my husband is deserting me?

      – Vous savez, mon mari m'abandonne, – продолжала она тем же тоном, обращаясь к генералу, – il va se faire tuer. Dites moi, pourquoi cette vilaine guerre, [Вы знаете, мой муж покидает меня.

      He is going to get himself killed.

      Идет на смерть.

      Tell me what this wretched war is for? " she added, addressing Prince Vasili, and without waiting for an answer she turned to speak to his daughter, the beautiful Helene.

      Скажите, зачем эта гадкая война,] – сказала она князю Василию и, не дожидаясь ответа, обратилась к дочери князя Василия, к красивой Элен.

      What a delightful woman this little princess is! said Prince Vasili to Anna Pavlovna.

      – Quelle délicieuse personne, que cette petite princesse! [Что за прелестная особа эта маленькая княгиня!] – сказал князь Василий тихо Анне Павловне.

      One of the next arrivals was a stout, heavily built young man with close-cropped hair, spectacles, the light-colored breeches fashionable at that time, a very high ruffle, and a brown dress coat.

      Вскоре после маленькой княгини вошел массивный, толстый молодой человек с стриженою головой, в очках, светлых панталонах по тогдашней моде, с высоким жабо и в коричневом фраке.

      This stout young man was an illegitimate son of Count Bezukhov, a well-known grandee of Catherine's time who now lay dying in Moscow.

      Этот толстый молодой человек был незаконный сын знаменитого Екатерининского вельможи, графа Безухого, умиравшего теперь в Москве.

      The young man had not yet entered either the military or civil service, as he had only just returned from abroad where he had been educated, and this was his first appearance in society.

      Он нигде не служил еще, только что приехал из‑за границы, где он воспитывался, и был в первый раз в обществе.

      Anna Pavlovna greeted him with the nod she accorded to the lowest hierarchy in her drawing room.

      Анна Павловна приветствовала его поклоном, относящимся к людям самой низшей иерархии в ее салоне.

      But in spite of this lowest-grade greeting, a look of anxiety and fear, as at the sight of something too large and unsuited to the place, came over her face when she saw Pierre enter.

      Но, несмотря на это низшее по своему сорту приветствие, при виде вошедшего Пьера в лице Анны Павловны изобразилось беспокойство и страх, подобный тому, который выражается при виде чего‑нибудь слишком огромного и несвойственного месту.

      Though he was certainly rather bigger than the other men in the room, her anxiety could only have reference to the clever though shy, but observant and natural, expression which distinguished him from everyone else in that drawing room.

      Хотя, действительно, Пьер был несколько больше других мужчин в комнате, но этот страх мог относиться только к тому умному и вместе робкому, наблюдательному и естественному взгляду, отличавшему его от всех в этой гостиной.

      It is very good of you, Monsieur Pierre, to come and visit a poor invalid, said Anna Pavlovna, exchanging an alarmed glance with her aunt as she conducted him to her.

      – C'est bien aimable à vous, monsieur Pierre, d'être venu voir une pauvre malade, [Очень любезно с вашей стороны, Пьер, что вы пришли навестить бедную больную,] – сказала ему Анна Павловна, испуганно переглядываясь с тетушкой, к которой она подводила его.

      Pierre murmured something unintelligible, and continued to look round as if in search of something.

      Пьер пробурлил что‑то непонятное и продолжал отыскивать что‑то глазами.

      On his way to the aunt he bowed to the little princess with a pleased smile, as to an intimate acquaintance.

      Он радостно, весело улыбнулся, кланяясь маленькой княгине, как близкой знакомой, и подошел к тетушке.

      Anna Pavlovna's alarm was justified, for Pierre turned away from the aunt without waiting to hear her speech about Her Majesty's health.

      Страх Анны Павловны был не напрасен, потому что Пьер, не дослушав речи тетушки о здоровье ее величества, отошел от нее.

      Anna Pavlovna in dismay detained him with the words:

      Анна Павловна испуганно остановила его словами:

      Do you know the Abbe Morio? He is a most interesting man.

      – Вы не знаете аббата Морио? он очень интересный человек... – сказала она.

      Yes, I have heard of his scheme for perpetual peace, and it is very interesting but hardly feasible.

      – Да, я слышал про его план вечного мира, и это очень интересно, но едва ли возможно...

      You think so? rejoined Anna Pavlovna in order to say something and get away to attend to her duties as hostess. But Pierre now committed a reverse act of impoliteness.

      – Вы думаете?... – сказала Анна Павловна, чтобы сказать что‑нибудь и вновь обратиться к своим занятиям хозяйки дома, но Пьер сделал обратную неучтивость.

      First he had left a lady before she had finished speaking to him, and now he continued to speak to another who wished to get away.

      Прежде он, не дослушав слов собеседницы, ушел; теперь он остановил своим разговором собеседницу, которой нужно было от него уйти.

      With his head bent, and his big feet spread apart, he began explaining his reasons for thinking the abbe's plan chimerical.

      Он, нагнув голову и расставив большие ноги, стал доказывать Анне Павловне, почему он полагал, что план аббата был химера.

      We will talk of it later, said Anna Pavlovna with a smile.

      – Мы после поговорим, – сказала Анна Павловна, улыбаясь.

      And having got rid of this young man who did not know how to behave, she resumed her duties as hostess and continued to listen and watch, ready to help at any point where the conversation might happen to flag.

      И, отделавшись от молодого человека, не умеющего жить, она возвратилась к своим занятиям хозяйки дома и продолжала прислушиваться и приглядываться, готовая подать помощь на тот пункт, где ослабевал разговор.

      As the foreman of a spinning mill, when he has set the hands to work, goes round and notices here a spindle that has stopped or there one that creaks or makes more noise than it should, and hastens to check the machine or set it in proper motion, so Anna Pavlovna moved about her drawing room, approaching now a silent, now a too-noisy group, and by a word or slight rearrangement kept the conversational machine in steady, proper, and regular motion.

      Как хозяин прядильной мастерской, посадив работников по местам, прохаживается по заведению, замечая неподвижность или непривычный, скрипящий, слишком громкий звук веретена, торопливо идет, сдерживает или пускает его в надлежащий ход, так и Анна Павловна, прохаживаясь по своей гостиной, подходила к замолкнувшему или слишком много говорившему кружку и одним словом или перемещением опять заводила равномерную, приличную разговорную машину.

      But amid these cares her anxiety about Pierre was evident.

      Но среди этих забот всё виден был в ней особенный страх за Пьера.

      She kept an anxious watch on him when he approached the group round Mortemart to listen to what was being said there, and again when he passed to another group whose center was the abbe.

      Она заботливо поглядывала на него в то время, как он подошел послушать то, что говорилось около Мортемара, и отошел к другому кружку, где говорил аббат.

      Pierre had been educated abroad, and this reception at Anna Pavlovna's was the first he had attended in Russia.

      Для Пьера, воспитанного за границей, этот вечер Анны Павловны был первый, который он видел в России.

      He knew that all the intellectual lights of Petersburg were gathered there and, like a child in a toyshop, did not know which way to look, afraid of missing any clever conversation that was to be heard.

      Он знал, что тут собрана вся интеллигенция Петербурга, и у него, как у ребенка в игрушечной лавке, разбегались глаза. Он всё боялся пропустить умные разговоры, которые он может услыхать.

      Seeing the self-confident and refined expression on the faces of those present he was always expecting to hear something very profound.

      Глядя на уверенные и изящные выражения лиц, собранных здесь, он всё ждал чего‑нибудь особенно умного.

      At last he came up to Morio.

      Наконец, он подошел к Морио.

      Here the conversation seemed interesting and he stood waiting for an opportunity to express his own views, as young people are fond of doing.

      Разговор показался ему интересен, и он остановился, ожидая случая высказать свои мысли, как это любят молодые люди.

      CHAPTER III

      ГЛАВА III

      Anna Pavlovna's reception was in full swing.

      Вечер Анны Павловны был пущен.

      The spindles hummed steadily and ceaselessly on all sides.

      Веретена с разных сторон равномерно и не умолкая шумели.

      With the exception of the aunt, beside whom sat only one elderly lady, who with her thin careworn face was rather out of place in this brilliant society, the whole company had settled into three groups.

      Кроме ma tante, около которой сидела только одна пожилая дама с исплаканным, худым лицом, несколько чужая в этом блестящем обществе, общество разбилось на три кружка.

      One, chiefly masculine, had formed round the abbe. Another, of young people, was grouped round the beautiful Princess Helene, Prince Vasili's daughter, and the little Princess Bolkonskaya, very pretty and rosy, though rather too plump for her age.

      В одном, более мужском, центром был аббат; в другом, молодом, красавица‑княжна Элен, дочь князя Василия, и хорошенькая, румяная, слишком полная по своей молодости, маленькая княгиня Болконская.

      The third group was gathered round Mortemart and Anna Pavlovna.

      В третьем Мортемар и Анна Павловна.

      The vicomte was a nice-looking young man with soft features and polished manners, who evidently considered himself a celebrity but out of politeness modestly placed himself at the disposal of the circle in which he found himself.

      Виконт был миловидный, с мягкими чертами и приемами, молодой человек, очевидно считавший себя знаменитостью, но, по благовоспитанности, скромно предоставлявший пользоваться собой тому обществу, в котором он находился.

      Anna Pavlovna was obviously serving him up as a treat to her guests.

      Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей.

      As a clever maitre d'hotel serves up as a specially choice delicacy a piece of meat that no one who had seen it in the kitchen would have cared to eat, so Anna Pavlovna served up to her guests, first the vicomte and then the abbe, as peculiarly choice morsels.

      Как хороший метрд`отель подает как нечто сверхъестественно‑прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что‑то сверхъестественно утонченное.

      The group about Mortemart immediately began discussing the murder of the Duc d'Enghien.

      В кружке Мортемара заговорили тотчас об убиении герцога Энгиенского.

      The vicomte said that the Duc d'Enghien had perished by his own magnanimity, and that there were particular reasons for Buonaparte's hatred of him.

      Виконт сказал, что герцог Энгиенский погиб от своего великодушия, и что были особенные причины озлобления Бонапарта.

      "Ah, yes!

      – Ah! voyons.

      Do tell us all about it, Vicomte, said Anna Pavlovna, with a pleasant feeling that there was something a la Louis XV in the sound of that sentence: Contez nous cela, Vicomte."

      Contez‑nous cela, vicomte, [Расскажите нам это, виконт,] – сказала Анна Павловна, с радостью чувствуя, как чем‑то à la Louis XV [в стиле Людовика XV] отзывалась эта фраза, – contez‑nous cela, vicomte.

      The vicomte bowed and smiled courteously in token of his willingness to comply.

      Виконт поклонился в знак покорности и учтиво улыбнулся.

      Anna Pavlovna arranged a group round him, inviting everyone to listen to his tale.

      Анна Павловна сделала круг около виконта и пригласила всех слушать его рассказ.

      The vicomte knew the duc personally, whispered Anna Pavlovna to of the guests. The vicomte is a wonderful raconteur, said she to another. How evidently he belongs to the best society, said she to a third; and the vicomte was served up to the company in the choicest and most advantageous style, like a well-garnished joint of roast beef on a hot dish.

      – Le vicomte a été personnellement connu de monseigneur, [Виконт был лично знаком с герцогом,] – шепнула Анна Павловна одному. – Le vicomte est un parfait conteur [Bиконт удивительный мастер рассказывать], – проговорила она другому. – Comme on voit l'homme de la bonne compagnie [Как сейчас виден человек хорошего общества], – сказала она третьему; и виконт был подан обществу в самом изящном и выгодном для него свете, как ростбиф на горячем блюде, посыпанный зеленью.

      The vicomte wished to begin his story and gave a subtle smile.

      Виконт хотел уже начать свой рассказ и тонко улыбнулся.

      Come over here, Helene, dear, said Anna Pavlovna to the beautiful young princess who was sitting some way off, the center of another group.

      – Переходите сюда, chère Hélène, [милая Элен,] – сказала Анна Павловна красавице‑княжне, которая сидела поодаль, составляя центр другого кружка.

      The princess smiled. She rose with the same unchanging smile with which she had first entered the room—the smile of a perfectly beautiful woman.

      Княжна Элен улыбалась; она поднялась с тою же неизменяющеюся улыбкой вполне красивой женщины, с которою она вошла в гостиную.

      With a slight rustle of her white dress trimmed with moss and ivy, with a gleam of white shoulders, glossy hair, and sparkling diamonds, she passed between the men who made way for her, not looking at any of them but smiling on all, as if graciously allowing each the privilege of admiring her beautiful figure and shapely shoulders, back, and bosom—which in the fashion of those days were very much exposed—and she seemed to bring the glamour of a ballroom with her as she moved toward Anna Pavlovna.

      Слегка шумя своею белою бальною робой, убранною плющем и мохом, и блестя белизною плеч, глянцем волос и брильянтов, она прошла между расступившимися мужчинами и прямо, не глядя ни на кого, но всем улыбаясь и как бы любезно предоставляя каждому право любоваться красотою своего стана, полных плеч, очень открытой, по тогдашней моде, груди и спины, и как будто внося с собою блеск бала, подошла к Анне Павловне.

      Helene was so lovely that not only did she not show any trace of coquetry, but on the contrary she even appeared shy of her unquestionable and all too victorious beauty.

      Элен была так хороша, что не только не было в ней заметно и тени кокетства, но, напротив, ей как будто совестно было за свою несомненную и слишком сильно и победительно‑действующую красоту.

      She seemed to wish, but to be unable, to diminish its effect.

      Она как будто желала и не могла умалить действие своей красоты.

      How lovely! said everyone who saw her; and the vicomte lifted his shoulders and dropped his eyes as if startled by something extraordinary when she took her seat opposite and beamed upon him also with her unchanging smile.

      Quelle belle personne! [Какая красавица!] – говорил каждый, кто ее видел. Как будто пораженный чем‑то необычайным, виконт пожал плечами и о опустил глаза в то время, как она усаживалась перед ним и освещала и его всё тою же неизменною улыбкой.

      Madame, I doubt my ability before such an audience, said he, smilingly inclining his head.

      – Madame, je crains pour mes moyens devant un pareil auditoire, [Я, право, опасаюсь за свои способности перед такой публикой,] сказал он, наклоняя с улыбкой голову.

      The princess rested her bare round arm on a little table and considered a reply unnecessary.

      Княжна облокотила свою открытую полную руку на столик и не нашла нужным что‑либо сказать.

      She smilingly waited.

      Она улыбаясь ждала.

      All the time the story was being told she sat upright, glancing now at her beautiful round arm, altered in shape by its pressure on the table, now at her still more beautiful bosom, on which she readjusted a diamond necklace. From time to time she smoothed the folds of her dress, and whenever the story produced an effect she glanced at Anna Pavlovna, at once adopted just the expression she saw on the maid of honor's face, and again relapsed into her radiant smile.

      Во все время рассказа она сидела прямо, посматривая изредка то на свою полную красивую руку, которая от давления на стол изменила свою форму, то на еще более красивую грудь, на которой она поправляла брильянтовое ожерелье; поправляла несколько раз складки своего платья и, когда рассказ производил впечатление, оглядывалась на Анну Павловну и тотчас же принимала то самое выражение, которое было на лице фрейлины, и потом опять успокоивалась в сияющей улыбке.

      The little princess had also left the tea table and followed Helene.

      Вслед за Элен перешла и маленькая княгиня от чайного стола.

      Wait a moment, I'll get my work.... Now then, what are you thinking of? she went on, turning to Prince Hippolyte.

      – Attendez moi, je vais prendre mon ouvrage, [Подождите, я возьму мою работу,] – проговорила она. – Voyons, à quoi pensez‑vous? – обратилась она к князю Ипполиту: – apportez‑moi mon ridicule. [О чем вы думаете?

      Fetch me my workbag.

      Принесите мой ридикюль.]

      There was a general movement as the princess, smiling and talking merrily to everyone at once, sat down and gaily arranged herself in her seat.

      Княгиня, улыбаясь и говоря со всеми, вдруг произвела перестановку и, усевшись, весело оправилась.

      Now I am all right, she said, and asking the vicomte to begin, she took up her work.

      – Теперь мне хорошо, – приговаривала она и, попросив начинать, принялась за работу.

      Prince Hippolyte, having brought the workbag, joined the circle and moving a chair close to hers seated himself beside her.

      Князь Ипполит перенес ей ридикюль, перешел за нею и, близко придвинув к ней кресло, сел подле нее.

      Le charmant Hippolyte was surprising by his extraordinary resemblance to his beautiful sister, but yet more by the fact that in spite of this resemblance he was exceedingly ugly.

      Le charmant Hippolyte [Очаровательный Ипполит] поражал своим необыкновенным сходством с сестрою‑красавицей и еще более тем, что, несмотря на сходство, он был поразительно дурен собой.

      His features were like his sister's, but while in her case everything was lit up by a joyous, self-satisfied, youthful, and constant smile of animation, and by the wonderful classic beauty of her figure, his face on the contrary was dulled by imbecility and a constant expression of sullen self-confidence, while his body was thin and weak.

      Черты его лица были те же, как и у сестры, но у той все освещалось жизнерадостною, самодовольною, молодою, неизменною улыбкой жизни и необычайною, античною красотой тела; у брата, напротив, то же лицо было отуманено идиотизмом и неизменно выражало самоуверенную брюзгливость, а тело было худощаво и слабо.

      His eyes, nose, and mouth all seemed puckered into a vacant, wearied grimace, and his arms and legs always fell into unnatural positions.

      Глаза, нос, рот – все сжималось как будто в одну неопределенную и скучную гримасу, а руки и ноги всегда принимали неестественное положение.

      It's not going to be a ghost story? said he, sitting down beside the princess and hastily adjusting his lorgnette, as if without this instrument he could not begin to speak.

      – Ce n'est pas une histoire de revenants? [Это не история о привидениях?] – сказал он, усевшись подле княгини и торопливо пристроив к глазам свой лорнет, как будто без этого инструмента он не мог начать говорить.

      Why no, my dear fellow, said the astonished narrator, shrugging his shoulders.

      – Mais non, mon cher, [Вовсе нет,] – пожимая плечами, сказал удивленный рассказчик.

      Because I hate ghost stories, said Prince Hippolyte in a tone which showed that he only understood the meaning of his words after he had uttered them.

      – C'est que je déteste les histoires de revenants, [Дело в том, что я терпеть не могу историй о привидениях,] – сказал он таким тоном, что видно было, – он сказал эти слова, а потом уже понял, что они значили.

      He spoke with such self-confidence that his hearers could not be sure whether what he said was very witty or very stupid.

      Из‑за самоуверенности, с которой он говорил, никто не мог понять, очень ли умно или очень глупо то, что он сказал.

      He was dressed in a dark-green dress coat, knee breeches of the color of cuisse de nymphe effrayee, as he called it, shoes, and silk stockings.

      Он был в темнозеленом фраке, в панталонах цвета cuisse de nymphe effrayée, [бедра испуганной нимфы,] как он сам говорил, в чулках и башмаках.

      The vicomte told his tale very neatly. It was an anecdote, then current, to the effect that the Duc d'Enghien had gone secretly to Paris to visit Mademoiselle George; that at her house he came upon Bonaparte, who also enjoyed the famous actress' favors, and that in his presence Napoleon happened to fall into one of the fainting fits to which he was subject, and was thus at the duc's mercy. The latter spared him, and this magnanimity Bonaparte subsequently repaid by death.

      Vicomte [Виконт] рассказал очень мило о том ходившем тогда анекдоте, что герцог Энгиенский тайно ездил в Париж для свидания с m‑lle George, [мадмуазель Жорж,] и что там он встретился с Бонапарте, пользовавшимся тоже милостями знаменитой актрисы, и что там, встретившись с герцогом, Наполеон случайно упал в тот обморок, которому он был подвержен, и находился во власти герцога, которой герцог не воспользовался, но что Бонапарте впоследствии за это‑то великодушие и отмстил смертью герцогу.

      The story was very pretty and interesting, especially at the point where the rivals suddenly recognized one another; and the ladies looked agitated.

      Рассказ был очень мил и интересен, особенно в том месте, где соперники вдруг узнают друг друга, и дамы, казалось, были в волнении.

      Charming! said Anna Pavlovna with an inquiring glance at the little princess.

      – Charmant, [Очаровательно,] – сказала Анна Павловна, оглядываясь вопросительно на маленькую княгиню.

      Charming! whispered the little princess, sticking the needle into her work as if to testify that the interest and fascination of the story prevented her from going on with it.

      – Charmant, – прошептала маленькая княгиня, втыкая иголку в работу, как будто в знак того, что интерес и прелесть рассказа мешают ей продолжать работу.

      The vicomte appreciated this silent praise and smiling gratefully prepared to continue, but just then Anna Pavlovna, who had kept a watchful eye on the young man who so alarmed her, noticed that he was talking too loudly and vehemently with the abbe, so she hurried to the rescue.

      Виконт оценил эту молчаливую похвалу и, благодарно улыбнувшись, стал продолжать; но в это время Анна Павловна, все поглядывавшая на страшного для нее молодого человека, заметила, что он что‑то слишком горячо и громко говорит с аббатом, и поспешила на помощь к опасному месту.

      Pierre had managed to start a conversation with the abbe about the balance of power, and the latter, evidently interested by the young man's simple-minded eagerness, was explaining his pet theory.

      Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею.

      Both were talking and listening too eagerly and too naturally, which was why Anna Pavlovna disapproved.

      Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это‑то не понравилось Анне Павловне.

      The means are... the balance of power in Europe and the rights of the people, the abbe was saying. It is only necessary for one powerful nation like Russia—barbaric as she is said to be—to place herself disinterestedly at the head of an alliance having for its object the maintenance of the balance of power of Europe, and it would save the world!

      – Средство – Европейское равновесие и droit des gens [международное право], – говорил аббат. – Стоит одному могущественному государству, как Россия, прославленному за варварство, стать бескорыстно во главе союза, имеющего целью равновесие Европы, – и она спасет мир!

      But how are you to get that balance? Pierre was beginning. At that moment Anna Pavlovna came up and, looking severely at Pierre, asked the Italian how he stood Russian climate.

      – Как же вы найдете такое равновесие? – начал было Пьер; но в это время подошла Анна Павловна и, строго взглянув на Пьера, спросила итальянца о том, как он переносит здешний климат.

      The Italian's face instantly changed and assumed an offensively affected, sugary expression, evidently habitual to him when conversing with women.

      Лицо итальянца вдруг изменилось и приняло оскорбительно притворно‑сладкое выражение, которое, видимо, было привычно ему в разговоре с женщинами.

      I am so enchanted by the brilliancy of the wit and culture of the society, more especially of the feminine society, in which I have had the honor of being received, that I have not yet had time to think of the climate, said he.

      – Я так очарован прелестями ума и образования общества, в особенности женского, в которое я имел счастье быть принят, что не успел еще подумать о климате, – сказал он.

      Not letting the abbe and Pierre escape, Anna Pavlovna, the more conveniently to keep them under observation, brought them into the larger circle.

      Не выпуская уже аббата и Пьера, Анна Павловна для удобства наблюдения присоединила их к общему кружку.

      CHAPTER IV

      ГЛАВА IV

      Just then another visitor entered the drawing room: Prince Andrew Bolkonski, the little princess' husband.

      В это время в гостиную вошло новое лицо. Новое лицо это был молодой князь Андрей Болконский, муж маленькой княгини.

      He was a very handsome young man, of medium height, with firm, clearcut features.

      Князь Болконский был небольшого роста, весьма красивый молодой человек с определенными и сухими чертами.

      Everything about him, from his weary, bored expression to his quiet, measured step, offered a most striking contrast to his quiet, little wife.

      Всё в его фигуре, начиная от усталого, скучающего взгляда до тихого мерного шага, представляло самую резкую противоположность с его маленькою, оживленною женой.

      It was evident that he not only knew everyone in the drawing room, but had found them to be so tiresome that it wearied him to look at or listen to them.

      Ему, видимо, все бывшие в гостиной не только были знакомы, но уж надоели ему так, что и смотреть на них и слушать их ему было очень скучно.

      And among all these faces that he found so tedious, none seemed to bore him so much as that of his pretty wife.

      Из всех же прискучивших ему лиц, лицо его хорошенькой жены, казалось, больше всех ему надоело.

      He turned away from her with a grimace that distorted his handsome face, kissed Anna Pavlovna's hand, and screwing up his eyes scanned the whole company.

      С гримасой, портившею его красивое лицо, он отвернулся от нее. Он поцеловал руку Анны Павловны и, щурясь, оглядел всё общество.

      You are off to the war, Prince? said Anna Pavlovna.

      – Vous vous enrôlez pour la guerre, mon prince? [Вы собираетесь на войну, князь?] – сказала Анна Павловна.

      General Kutuzov, said Bolkonski, speaking French and stressing the last syllable of the general's name like a Frenchman, has been pleased to take me as an aide-de-camp....

      – Le général Koutouzoff, – сказал Болконский, ударяя на последнем слоге zoff, как француз, – a bien voulu de moi pour aide‑de‑camp... [Генералу Кутузову угодно меня к себе в адъютанты.]

      And Lise, your wife?

      – Et Lise, votre femme? [А Лиза, ваша жена?]

      She will go to the country.

      – Она поедет в деревню.

      Are you not ashamed to deprive us of your charming wife?

      – Как вам не грех лишать нас вашей прелестной жены?

      Andre, said his wife, addressing her husband in the same coquettish manner in which she spoke to other men, the vicomte has been telling us such a tale about Mademoiselle George and Buonaparte!

      – André, [Андрей,] – сказала его жена, обращаясь к мужу тем же кокетливым тоном, каким она обращалась к посторонним, – какую историю нам рассказал виконт о m‑lle Жорж и Бонапарте!

      Prince Andrew screwed up his eyes and turned away.

      Князь Андрей зажмурился и отвернулся.

      Pierre, who from the moment Prince Andrew entered the room had watched him with glad, affectionate eyes, now came up and took his arm.

      Пьер, со времени входа князя Андрея в гостиную не спускавший с него радостных, дружелюбных глаз, подошел к нему и взял его за руку.

      Before he looked round Prince Andrew frowned again, expressing his annoyance with whoever was touching his arm, but when he saw Pierre's beaming face he gave him an unexpectedly kind and pleasant smile.

      Князь Андрей, не оглядываясь, морщил лицо в гримасу, выражавшую досаду на того, кто трогает его за руку, но, увидав улыбающееся лицо Пьера, улыбнулся неожиданно‑доброй и приятной улыбкой.

      There now!... So you, too, are in the great world? said he to Pierre.

      – Вот как!... И ты в большом свете! – сказал он Пьеру.

      I knew you would be here, replied Pierre. I will come to supper with you. May I? he added in a low voice so as not to disturb the vicomte who was continuing his story.

      – Я знал, что вы будете, – отвечал Пьер. – Я приеду к вам ужинать, – прибавил он тихо, чтобы не мешать виконту, который продолжал свой рассказ. – Можно?

      No, impossible! said Prince Andrew, laughing and pressing Pierre's hand to show that there was no need to ask the question.

      – Нет, нельзя, – сказал князь Андрей смеясь, пожатием руки давая знать Пьеру, что этого не нужно спрашивать.

      He wished to say something more, but at that moment Prince Vasili and his daughter got up to go and the two young men rose to let them pass.

      Он что‑то хотел сказать еще, но в это время поднялся князь Василий с дочерью, и два молодых

      Enjoying the preview?
      Page 1 of 1