Трихлозан

***

И ведь что оказалось? Мой внутренний голос меня не подвел! Уже через тридцать минут мы мчались, обвешенные чемоданами и баулами, на маршрутке к ближайшей станции вакуумного метрополитена. А я на трубке обещал, внутренне призывая всех святых себе на помощь, Никифоровичу, что уж там-то я найду ему отличный сюжет, а то и два. И буду слать по электронке по статье каждые три дня, минимум!

Еще четыре часа и три мучительных пересадки, как всегда заблудились на Менделеевской, и с берегов Невы мы домчались до самого Средиземного моря. Еще под землей Настюха зарезервировала нам роскошные апартаменты в одной из лучших курортных гостиницы Анталии:

— А что? Это летом там столпотворение, а зимой народу мало, номерной фонд надо кем-то заполнять, вот и дают скидки до семидесяти процентов!

Семьдесят процентов — конечно хорошо, но хотелось, чтобы и деньги остались. Нам потом до зарплаты еще как-то прожить надо. До моей зарплаты. Если само собой, мы не отъеди́мся на местном Ultra All Inclusive так, что потом месяц сможем кушать только сельдерей и запивать его компотом из ревеня. Но отказываться было поздно и уже после полудня мы осваивались в своем просторном и светлом номере на восьмидесятом этаже.

Вид из окна открывался, конечно, живописнейший. Горы в зеленом одеяле леса с белыми от снега макушками, легкомысленные тучки, обшарпанные парники вдалеке внизу, да заброшенный аэропорт. Настя уже было хотела устроить скандал внизу при заселении, но я ее уговорил что, мол, лучше чтобы окна не на море, а на горы выходили. Солнце утром не будет будить, да и горы они как-то поспокойнее.

А потом понеслось… Я даже и не понял из-за чего. То ли мы какую-то сумку потеряли, то ли кто-то чего-то просто забыл с собой положить. Я, разумеется, тоже вспылил, ответил, что не поеду обратно за три тысячи километров и потом еще раз сюда. Меня обозвали жлобом, а я хлопнул дверью и отправился успокаивать нервы в турецкую баню. А по пути решил свернуть к бару, чтобы на себе опробовать все прелести неограниченного обслуживания. Недаром турецкие курорты так любят европейцы: заплатил сумму денег, а потом хоть ужрись в ресторане или упейся дешевым алкоголем в баре. Полностью, совсем, что называется, до потери пульса и человеческого образа.

Подогрев себя парочкой рюмочек раки́, я двинулся на поиски того самого заведения, которое и намеривался посетить. По стечению обстоятельств, я в белом махровом халате с эмблемой отеля на спине, попал во внутренний дворик отеля. Именно так и надлежало поступать отдыхающему в теплые летние деньки, но ноябрьские плюс шесть с крепким юго-восточным ветром мигом привели меня в чувства, а заодно разметали халат по телу, закинув полы прямо на голову. Я моментально покрылся мурашками и на ощупь отправился на поиски нужного мне входа.

Мне повезло, так как я уже через несколько минут очутился во влажной парной турецкой бани. Поясню для тех, кто не в курсе. В парной турецкой бани влажность стопроцентная, а вот температура чуть выше, чем температура тела. В воздухе клубятся потоки теплого пара, а воздух наполнен ароматами благоуханий. Весь процесс потения в турецкой бане основывается как раз на этих облачках. Они не дают тебе расслабиться, и сам того не замечаешь, как начинаешь потеть, словно неисправный бойлер у тети Веры на даче. Влага так и хлещет у тебя сквозь кожу и за каких-нибудь тридцать минут, совсем незаметно для себя и без страданий ты полностью очищаешься. Все шлаки благополучно покидают скрепы организма, а сам ты начинаешь ощущать себя не кем иным, как младенцем. Таким розовеньким, крепеньким и чистеньким.

Под действием раки́ я решил немного ускорить процесс и двинулся вглубь парной. Туда, где клубы пара заслонили воздушное пространство полностью от мраморного пола до черного потолка. Я смело вошел в облако и понял, вернее, почувствовал, что наступил на что-то живое. Ответная реакция от живого последовала незамедлительно. До моих ушей донеслась отчетливая брань на русском языке.

— Ой, извините, — только и смог пробормотать я в ответ в клубы пара. — Я не видел, что тут кто-то есть.

— Не видел он, — пробрюзжал старческий голос. — Смотреть надо лучше! И не носиться сломя голову по банному отделению.

Извиняясь, я шагнул в сторону, но запнулся обо что-то и, не удержавшись, сел. Опять на что-то живое и мягкое.

— Да ты что издеваешься? — недовольный старческий голос проревел у меня прямо над ухом.

— Ой, еще раз извините великодушно! — я вскочил и, не зная куда двигаться, предпочел оставаться на том же месте.

— Великодушно! Вы посмотрите на него! — мне могло показаться, но голос, похоже, подобрел. По крайней мере, он звучал не так грозно как прежде. — Иди давай отсюда, а то опять на меня сядешь или наступишь!

— Да, я бы и рад, только вот не видно ничего. Столько пара! Я даже и руку-то свою не вижу!

И действительно, банщик поддал такое количество влаги в парную, что пар заволок все помещение без остатка. В мои легкие проникал нежный аромат каких-то растений, а глаза и кожу приятно увлажнял водяной пар. 

— Тьфу! — в сердцах проговорили откуда-то сбоку. — Садись давай, я отодвинулся. Подожди пока пар не развеется. До конца сеанса осталось минут пять.

Я покорно сел и приступил к наслаждению всеми благами инфраструктуры для отдыха, все равно ничего другого не оставалось делать.

***

Как и было обещано, по прошествии минут пяти или около того, в паре время течет не так, как за пределами бани, я наконец-то начал различать очертания парной. В действительности она оказалась весьма внушительных размеров. Пол и стены парной отделаны мрамором, на потолке красовались восточные мозаики, а места для сидения выполнены из какого-то полупрозрачного камня с бардовыми прожилками.

И вот тут, рядом со мной, сидел тот самый тип, на которого я нечаянно наступил, а потом и вовсе уселся. Я присмотрелся к нему. Типом оказался пожилой кавказец. Короткая стрижка некогда черных, а нынче с проседью волос, оттеняла крупные черты лица. Массивный нос нависал над щеткой посеревших усов, а крупные губы и торчащие в стороны уши только усиливали восприятие лица «кавказской национальности».

— Ох, еще раз прошу, извините меня за то, что я на вас наступил, да и вообще… Совершенно случайно вышло. Никак не хотел, — постарался я как можно вежливее загладить свою вину.

Мой сосед взглянул на меня, точнее, окинул взглядом с ног и до головы.

— А ты, как я погляжу, на нервах, — уже без тени недовольства прохрипел кавказец. — Что? Поцапался со своей?

Я немного опешил от такого меткого предположения.

— Да, а как вы догадались?

— Дело немудреное. Ты же в женском халате пришел. В нашем отеле халаты в номерах отдельные для девочек и для мальчиков. И дают их как раз по количеству того, кто в номерах обитает. В общем, ты одел тот, что для девочек. На альтернативщика ты непохож, значит, одел ты его впопыхах и не глядя. Будто выбегал куда-то сломя голову.

Я взглянул на свое одеяние. Действительно, на рукавах халата виднелась розовая вязь и изображения цветов. И как это только я не заметил? Вот почему в талии халат как-то непривычно натирал. А еще полы́ эти.

— Идем далее. Если посмотреть на твои ноги, то отчетливо видно, что ты приперся в баню в одноразовых белых тапочках. Но при этом не снял свои теплые, двойной вязки носки. 

Я даже и смотреть не стал, ноги действительно были в тапках, а носки я, как последний балбес, позабыл стянуть. Всё эта Анастасия, вывела меня из равновесия ума, чертовка! И ведь как они так умеют!

— Значит, ты торопился, — продолжил Кавказец, — нервничал, бежал в баню. Но судя по слабому запаху алкоголя, предварительно забежал в какой-то из местных баров. Чтобы снять напряжение. Не так ли?

— Я поражен! Как вы обо всем метко догадались? Вы следили за мной?

— Нет, ну что вы! Просто наблюдательность! Кстати, вы пишите или с телевидения?

Я закашлялся, кавказец проявлял просто чудеса наблюдательности.

— Пишу. Но как вы…

— И приехали сюда из Владимирграда?

— Так точно, — казалось, что мое изумление дошло до верхнего предела, но он смог еще повысить планку. — Как же вы все это выяснили?

— Да очень просто. Достаточно лишь взглянуть на вас. Про носки я уже упомянул. Такие носят там, где прохладно, да дома. Плюс ваша бледнота. У нас единственный крупный город, где сейчас холодно и темно это Владимирград. Опять же носки домашние и никоим образом не формальные. Следовательно, вы работаете часто дома или же на выезде. А кто может уехать в середине рабочей недели на отдых? Только труженик творческой профессии. А кто из вашей братии способен оплатить номер в подобного класса заведении? Только журналисты или телевизионщики. Так что выбора особого и не было.

— Сказать, что я поражен вашей наблюдательностью, значит не выразить и десятой доли моего восхищения! Вы попали в точку по всем пунктам!

— Будем здоровы, Ашот!

Кавказец протянул руку для рукопожатия, а уже десять минут спустя, мы сидели в предбаннике, восстанавливали водно-соляной баланс в организме, да травили байки.

***

После очередной рюмки раки́ и повествования о местном рынке абрикосов от моего нового знакомого, меня внезапно посетила здравая мысль. А не сделать ли мне о нем пару статеек? Кавказца звали Ашотом Кещаном, он уроженец независимой Абхазии, хотя изначально я полагал, что он армянин. Ашот раньше работал следователем по особо важным делам в Томске. Вывел на чистую воду несколько местных партийных бонз. Раскрыл дело «Мордовских Тимуровцев», довел до суда нашумевшую историю с тем самым «Ворошиловским стрелком». Мои коллеги писали о стрелке, наверное, года полтора, не меньше. А сейчас